Про «Контрабасни»

10 сентября 2018 года

Перед началом спектакля на сцену вышла режиссёр спектакля Алёна Муратова, спросила у зала, что мы знаем о баснях. Она сказала, что сегодня зрителей ждут басни Влада Маленко в преломлении брехтовского, площадного, игрового театра. Театра, который, оказалось, близок не только режиссёру, но и автору литературного первоисточника. Алёна рассказала, что Влад много присутствовал на репетициях и участвовал в постановке спектакля.

Как известно, тут нередко возникает главный классический конфликт: для автора самое главное — слово; для режиссера — действие. Но, по счастью, всё сложилось благополучно, и спектакль появился. Маленко работает на игре слов и понятий, на современном социокультурном «бульоне», аллегориях и метафорах нашего сегодняшнего бытия.

Здесь — и «злоба дня», и более глубокие и вечные вещи. Он — виртуоз.

Муратова же играет — действием. Виртуозно!

И от действия, между прочим, снова и снова возвращает нас к слову. Финальные реплики артистов нередко повторяются, акцентируются… Слово очень важно — и для неё тоже.

Поэтому, должно быть, автор и режиссёр пришли к согласию во время постановки спектакля.

В спектакле много насмешек, иронии и сарказма. Это заложено в игровом, очень богатом для режиссёрской фантазии материале Маленко.

В баснях у Маленко действуют не только животные, как у классических баснописцев. У него оживают и играют главную роль даже бытовые приборы («Утюг и мясорубка»), уличный фонарь («Фонарь и окошко») и кухонный нож («Нож»).

В спектакле персонажи на сцене олицетворяют ожившие пороки человека, пороки Автора — героя спектакля «Контрабасни». Алчность, зависть, жадность, гнев… Герой-автор, измученный своим трудным творчеством, в начале истории просит этих «сущностей» оставить его в покое.

Они его мало слушаются и с энтузиазмом и радостью представляют, разыгрывают перед нами басни.

Брехт в своё время по-новому трактовал характеры «людей дна». Здесь авторы спектакля представляют нам образы страстей человеческих.

Ближе к концу, после пронзительной басни «Душа», «сущности» раскаиваются и обещают исправиться. И тут Автор понимает, что — нельзя им этого делать. Без них-то — никак…

И вот в самом финале мы слышим от Автора:

«Моя задача — лишь задать вопрос и, словно пулей, им пройти навылет». И ещё: «А мой удел — вниманье к мелочам и шанс — не проворонить основного"…

Тексты Маленко заряжены внутренним ритмом. Пружина сжата туго. И — выстреливает: зонгами, частушками, голосовыми комическими «штюками», ритмизированной декламацией или лирической песней под гармошку.

И — отбивание ритма. Почти постоянно. Ритмический шум, — какой только может издавать человек: топот, стук — хлопки и звуки, самые разные звуки, издаваемые голосом.

Даже когда на сцене вдруг воцаряется тишина, ритм как бы продолжает отстукиваться.

В этом спектакле не случайно звучит много разнообразной музыки. И работает она здесь по законам «разных» театров.

Перед началом звучит электрогитара. Артист сидит на балконе и неторопливо наигрывает.

В нескольких местах спектакля мы слышим современную зарубежную музыку в исполнении гитариста и наших артистов: Nirvana «My girl, my girl, don’t lie to Me», Moby «Trouble so hard», «I want You so bad» …

А ещё здесь стучат по барабану, выкатывают на сцену в меру расстроенное пианино, и одна из барышень играет на нём. Она же в другой басне сыграет на гармошке и споёт басню-песню о несчастной любви.

А пианино сможет превратиться в импровизированную трибуну для одной из артисток-рассказчиц («Енот на кладбище»)…

Сегодня нет театра чисто Брехтовского или чисто Аристотелева, театра Станиславского или, скажем, Михаила Чехова. Нет чёткой грани между тем, что актёр нам на сцене представляет и что и как он при этом заставляет нас переживать.

Да, есть в классическом театре такая вещь, как ведение зрителя. Эмоция, передаваемая исполнителем, очень сильна и она возникает у зрителя однозначно. Практически у любого.

В театре «остранения» — иначе. Зрителю рассказали историю, разыграли её «в лицах» и чувствах. И порой, очень даже сильных чувствах. И — тут же актёр как бы «вышел» из роли, посмотрел на своего персонажа со стороны. Что-то произнёс — резонёрское. В случае с баснями — изрёк мораль.

Играть в такой постановке для актёров, наверно, очень непросто. И интересно.

А басни как жанр, похоже, предполагают именно такую подачу со сцены.

Вообще-то, атмосфера площадного балагана не каждому близка. Может, оттого, что лица искажены ярким гримом, движения актёров неестественны. И звучания их голосов, интонации, — игра, искусство.

Это не всякому близко, потому что не похоже на реальную жизнь. А может быть, наоборот — оттого, что слишком сильно схоже с действительностью…

Автор этих строк смотрел спектакль «Контрабасни» два раза. Однажды повезло увидеть в одной из ролей режиссёра спектакля Алёну Муратову.

Начало первого спектакля почему-то скомкалось. Забылось, что сейчас на сцене будут басни. Воспринимающий аппарат настроился с опозданием. И включился он именно на словах персонажа Муратовой: «Каковы у них повадки, таковы у нас порядки» (басня «Ежи-скинхеды»). Это была мораль «сей басни» Влада Маленко.

Тёмный грим на лице, бесконечное движение актрисы в пространстве и все предыдущие реплики, подаваемые громкими «игровыми» голосами, — всё отступило как будто. На авансцене была одна Алёна и её настоящий, непритворный взгляд, искренне, с повтором произнесённая реплика. «Крупный план» в театре. И он, оказывается, возможен. Вообще, спектакль с участием режиссёра в качестве актрисы произвёл большое впечатление.

В басне «Компьютерный комарик» взгляд исполнителя в финале проникновенный: «На тот свет перебрался комарик, при этом так и не побывав на этом».

Представлена и политическая тема («Нефть» и «Енот-историк»), и тема «семьи и брака» («Первая любовь»).

Басня про будни искусства — «Ондатра в театре». Снова в финале запоминаются глаза — другой исполнительницы. Ещё один «крупный план».

«Театр денег"— очень сложная философская басня. Из тех, что сложно воспринимается на слух. Но заставляет задуматься…

А где-то в ткани спектакля для «гурманов» вдруг зазвучит — ни с кем не спутаешь — надтреснутый голос Владимира Семёновича в записи со старого винила, с шумами: «Сумасшедшая, бешеная кровавая муть! Что ты? Смерть? Иль исцеленье калекам? Проведите, проведите меня к нему, Я хочу видеть этого человека». (С. Есенин, поэма «Пугачёв», монолог Хлопуши в исполнении Высоцкого).

Гурманы? Просто складываем хорошую поэзию и хороший театр — из прошлого. И — завершаем небольшой разговор о театре сегодняшнем.

Кажется, что нет чётких границ между театром представления и театром переживания. Отстранение или полная включённость, «свобода» зрительского восприятия или жёсткое режиссёрское ведение, — чётко согласно его режиссёрскому видению? Это ли важно?

Важно, что есть только хороший, талантливый театр. И — другой.

Автору этой статьи посчастливилось побывать в хорошем театре и написать о нём.

Источники

править
 
 
Creative Commons
Эта статья содержит материалы из статьи «Про «Контрабасни»», автор: Юлия Великанова, опубликованной Ревизор.ру и распространяющейся на условиях лицензии Creative Commons Attribution 4.0 International (CC BY 4.0) — указание автора, оригинальный источник и лицензию.
 
Эта статья загружена автоматически ботом NewsBots в архив и ещё не проверялась редакторами Викиновостей.
Любой участник может оформить статью: добавить иллюстрации, викифицировать, заполнить шаблоны и добавить категории.
Любой редактор может снять этот шаблон после оформления и проверки.

Комментарии

Викиновости и Wikimedia Foundation не несут ответственности за любые материалы и точки зрения, находящиеся на странице и в разделе комментариев.