Россини с павлином: «Севильский цирюльник» в Большом театре

5 ноября 2018 года

Спектакль по сюжету пьесы Бомарше поставили дирижер Пьер-Джорджо Моранди и режиссер Евгений Писарев.

Говорить о Россини и его «Цирюльнике» нет смысла — эту музыку знают все. Достаточно напомнить слова Чайковского: «Той непритворной, беззаветной, неудержимо захватывающей веселости, какою брызжет каждая страница “Цирюльника”, того блеска и изящества мелодии и ритма, которыми полна эта опера, — нельзя найти ни у кого». Дирижер Моранди существенно «проредил» оркестр Большого театра для легкости и блеска звучания. И темпы задал нешуточные. Плюс с видимым удовольствием участвовал в режиссерских гэгах, включающих взаимодействие певцов с дирижером.

Но что заставило маэстро на первом спектакле уйти от «беззаветности» в увертюре и в сцене грозы (два больших оркестровых фрагмента партитуры) — загадка. А раз не случилось «неудержимо захватывающей веселости», автор этих строк, слушая, размышляла о вещах вполне серьезных. Что такое россиниевский дирижер, например. И как «нахален» был Россини, который любил (впрочем, не он один) вставлять в сочинения фрагменты других опер. Музыка вступления к «Цирюльнику», которая для нас (вот что значит контекст!) стала комической, была использована автором еще в двух, вполне серьезных операх: «Аурелиано в Пальмире» и «Елизавета, королева английская». Несомненно, Моранди помнил об этом, когда дирижировал увертюрой.

В противоположность дирижеру режиссер Писарев отнесся к «Цирюльнику» как к абсолютной буффонаде, правда, с подтекстом. По мнению постановщика, «пьеса Бомарше по большому счету ничем не отличается от водевильных сюжетов французского театра того времени. И если бы не Россини, то вообще была бы забыта». Но чистый водевиль режиссером отвергнут (или преобразован?) ради старого доброго приема «театр в театре». На сцене есть вторая сцена, где и происходит основное действие. Сцена-дубль, за исключением иногда выносимого из кулис реквизита (деревья в кадках, столик и стулья) почти пуста (что, к слову, не лучшим образом отразилось на слышимости вокала в зале). Но периодически выдвигается громадная витиеватая клетка — буквальное воплощение слов Розины «Я в четырех стенах здесь, как в темнице».

На первом плане видна театральная гримерка, в которой еще до начала спектакля что-то происходит: костюмерши утюгом гладят костюмы, гримерши накладывают грим исполнителям, фониатр смотрит горло певцу, кто-то дремлет, положив голову на столик, жует бутерброды с картонных тарелок, пьет чай или разносит служебные бумаги.

Это — по замыслу — спектакль о «тайной жизни оперного театра». Об изнанке ежевечерних представлений, когда артист перевоплощается в иное, вымышленное, лицо, в промежутке между своим бытом до — и рутинной реальностью после. Из недр гримерки артисты лезут по лестницам на сцену — и там перевоплощаются в персонажей Бомарше и Россини. Одетых по моде восемнадцатого века, а также времени юности Россини, и во все белое (художник по костюмам Ольга Шаишмелашвили). Потом спускаются обратно. Хотя Фигаро, с тату на руках, появляется из оркестровой ямы.

И четкое деление на подмостки и закулисье не раз нарушено ради другой, параллельной, идеи: показать, что артист и его герой — не только разные, но и одинаковые.

Например, служанка Берта (Оксана Горчаковская) которая сплетничает о хозяевах и кокетливо поет об одинокой старости, одержима теми же мыслями и проблемами, что и певица из гримерки, ее играющая. Так что ария Берты идет не на сцене, а у гримировального столика. И так — с прочими персонажами и мизансценами - не раз. А когда в финале первого действия ансамбль поет об умопомрачении, закулисье вторит пластическим бедламом: гримерши и прочий персонал оказываются на сцене, всё перемешивается в круговороте, и садовники качаются на бутафорской люстре. Да, и доктор Бартоло (и не он один) зачем-то раздевается до исподнего.

Режиссер говорит, что певцы, с которыми он работал в Большом, не раз пели «Цирюльника» в других театрах, и там обросли штампами, сбить с которых невозможно, а коли так, то проще эти штампы использовать. То есть утрировать их — и работать «на зал». Это, по Писареву, получается особая хитрость — спектакль, где певцы выходят на сцену, чтобы специально сыграть спектакль, состоящий из штампов.

Но, честно говоря, реальная картина видится иной. Декларируемое многоступенчатое здание не построено. Штампы не обыграны. Они просто есть. И коллективные «мюзик-хольные» пританцовывания персонажей вдоль сцены на сильные доли музыки. И использование русских слов в гуще итальянских реплик (как в «Севильском цирюльнике» Мариинского театра). И много чего еще. Хореограф спектакля Албертс Альбертс поставил массу изобретательных движений для группы слуг (или садовников), которые, словно в мюзикле, то и дело приплясывают вокруг поющих главных героев. И мимическая роль Амброджио, слуги Бартоло (Андрей Андрианов) обращает внимание меланхоличной комичностью. Так что картинка вполне динамична. Но в целом зрелище при том, что гэги обильны, не кажется особо смешным. Скорее рассудительным. В духе «вот такая у нас концепция».

В театре гордятся, что восстановили часто купировавшуюся — по причине технических трудностей — арию Альмавивы в финале. Возмущение влюбленного аристократа тиранством Бартоло («Cecca si piu resistere») и впрямь зубодробительное. Ария, по справедливому замечанию режиссера, «рассчитана на очень хорошего тенора, я бы даже сказал, на выдающегося тенора». Но как раз такого на первом спектакле не было. Приглашенный певец Богдан Михай и до финальной арии пел слишком тихо и как-то «жидко», и вдобавок запорол колоратуры. Так что придется ждать иного оперного графа, чтобы гордость восстановителей «Cecca» имела под собой основания.

Хорошо еще, что у вокально блеклого господина был вокально качественный слуга. Фигаро (Анджей Филончик), как и Дон Базилио (Дмитрий Ульянов) украсили спектакль певческой «полнокровностью», да и предложенные им актерские «примочки» отработали с душой. Непонятно, правда, отчего Фигаро лезет с поцелуями к Розине.

Розина (Хулькар Сабирова) голос имеет красивый, ее сопрано летит в зал далеко и надежно, хоть и с «криками» на верхах. Требуемую «инструментальность» украшений певица отоваривает, в общем, крепко. Что касается актерской стороны, то стать «нежным цветком», о чем просил режиссер, Сабировой удалось не вполне. Скорее - настойчивой змеей, о которой героиня, рисуя автопортрет, поет в итальянском оригинале текста ее каватины. Вокальные скороговорки Бартоло (артистичный до предела Джованни Ромео) вызвали в зале сдержанный смех (иного во время спектакля. кажется, не наблюдалось). Наибольшим успехом у публики пользовались видеопроекции на заднике: сценограф Зиновий Марголин наполнил их ироническими забавностями — порхающими бабочками во время любовных объяснений, упорно шагающими страусами при резонерстве Бартоло, ошалело летящими в воздухе павлинами, несущимися нотами и музыкальными инструментами, вкупе с портретом Россини — в эпизоде грозы. Плюс белые облака затемняются тучами при арии Базилио о клевете, а лампочки (то есть «свечи») в люстре начинают мигать при оркестровом тутти.

А когда наступает счастливый финал — он идет под звездным небом с падающими кометами. Любовь торжествует, и все трудности позади, уже все сыграно и спето. Но из образа артисты еще не вышли, и банкет после спектакля в гримерке, с вином из пластиковых стаканов, перемежается с морализаторским россиниевским ансамблем. А театральная уборщица на сцене уже моет полы. Финита ля комедия, в общем. До скорых встреч на другой опере.

Источники

править
 
 
Creative Commons
Эта статья содержит материалы из статьи «Россини с павлином: «Севильский цирюльник» в Большом театре», автор: Майя Крылова, опубликованной Ревизор.ру и распространяющейся на условиях лицензии Creative Commons Attribution 4.0 International (CC BY 4.0) — указание автора, оригинальный источник и лицензию.
 
Эта статья загружена автоматически ботом NewsBots в архив и ещё не проверялась редакторами Викиновостей.
Любой участник может оформить статью: добавить иллюстрации, викифицировать, заполнить шаблоны и добавить категории.
Любой редактор может снять этот шаблон после оформления и проверки.

Комментарии

Викиновости и Wikimedia Foundation не несут ответственности за любые материалы и точки зрения, находящиеся на странице и в разделе комментариев.