«Вид с моста»: в чужой стране
14 октября 2016 года
Темное пространство, пустое и гулкое. Решетка, лестница, уводящая вверх, – то ли верфь, то ли тюрьма, то ли инженерная конструкция, держащая Бруклинский мост. Тусклый желтый свет, обрисовывающий силуэты постоянно движущихся людей и только изредка освещающий лица. И бесконечные серые мешки с заморскими товарами, которые тащат грузчики из одной пустоты в другую, – когда во время пресс-показа журналистам разрешили подняться на сцену, то под ногами хрустели настоящие кофейные зерна, высыпавшиеся из грубой мешковины. Зыбкие сумерки, туман и даже дождь. Прекрасный фон для повествования о непростой жизни нелегальных иммигрантов – или же для современной трагедии о любви, предательстве и судьбе.
На сцене Московского губернского театра — премьера спектакля “Вид с моста” по одноименной пьесе Артура Миллера в постановке Анны Горушкиной, ученицы Л. Хейфеца, умеющей с удовольствием работать с драматургией ХХ века (среди ее постановок — спектакли “Зима” по пьесе Е. Гришковца, “C любимыми не расставайтесь” А. Володина, “Бесконечный апрель” Я. Пулинович). Впервые пьеса была поставлена в 1955 году в театре Коронет на Бродвее как часть представления из двух одноактных пьес. Спустя год Миллер переписал её в двухактную пьесу. Именно эта версия и стала популярной среди зрителей — в режиссерской версии Питера Брука в Лондоне в 1956 год.
Эта, одна из наиболее успешных пьес американского драматурга (три премии “Тони”, считающейся аналогом театрального “Оскара”, три премии Лоуренса Оливье и т.д.), в Москве давно не ставилась на больших сценах. И вот сейчас, когда тема беженцев и гастарбайтеров одинаково актуальна и для Америки, и для Европы, и для России, снова востребованной оказалась история 50-х годов, разворачивающаяся в итальянском районе Нью-Йорка, где живет простой портовый грузчик Эдди Карбоне (Дмитрий Карташов). Он соглашается помочь своим родственникам, Родольфо и Марко, приехавшим в страну нелегально в поисках работы и счастливой доли. Они, по словам художественного руководителя театра Сергея Безрукова, “абсолютно бесправны и беззащитны в чужой стране, с чуждыми им традициями и законами”.
Вроде бы есть все предпосылки для обычной социальной драмы с политической подоплекой и намеками на современность, но тут в белокурого Родольфо с внешностью и повадками эстрадной звезды (актер Антон Соколов признается сам, что отчасти похож на своего персонажа, - так же приехал в столицу с амбициями и надеждами — покорять) влюбляется Кэтрин (Ирина Токмакова), любимая воспитанница Эдди, его единственная радость, тот самый луч солнца в темном царстве трущоб. И вот уже жанр спектакля склоняется к мелодраме, а затем, когда страсти неумолимо ведут героев к разрушению семьи, жизни и самих себя, загоняют их в тупик, в спектакле все более отчетливо начинают звучать мотивы античной трагедии, в очередной раз доказывающей слабость человека перед лицом Рока. Это сходство усиливается Анной Горушкиной, акцентирующей внимание зрителей на традиционном персонаже древнегреческой драматургии — на рассказчике, чьи функции выполняет адвокат Алфиери, выходящий из сценического пространства к микрофону. Он комментирует происходящее, обращается напрямую к зрителям, говорит, подчеркивая поэтичность и музыкальность своей речи. Он одновременно и эсхиловский корифей, ведущий хор, а подчас и сам хор. Психолог, врач, защитник, прокурор, судья — и автор, фиксирующий неумолимое движение истории к развязке. Но неизбежен ли такой финал? Режиссер, рассказывая о своих задачах, признается: “Хочется, чтобы люди, посмотрев спектакль, может быть, в какой-то момент попытались признать какие-то свои особенности, когда в какой-то момент ты перестаёшь быть правым, приняли себя и изменили ситуацию. Чтобы поняли, что неприятие себя может закончиться трагедией”.
Все самое бытовое и привычное в спектакле постепенно словно приподнимается над обыденностью, наполняется символами, подчиняется ритму. Вслушиваясь в диалоги, вдруг понимаешь, что воспринимаешь не каждое слово по отдельности как самостоятельную единицу, а разговор в целом, как единое смысловое целое. Когда и этого становится мало, режиссер по пластике Сергей Землянский, уже демонстрировавший в Театре им. Пушкина, Театре наций и в проектах Студии SounDrama свой стиль, названный им wordless (“без слов”) переводит экспрессивные реплики на язык жеста, пантомимы, танца, образный и символичный: завораживающе красиво и страшно решена, к примеру, сцена любви Родольфо и Кэтрин, где девушка оказывается словно пригвождена к решетке. Или же танец отчаяния жены Эдди Биатрис, осознавшей приближающуюся катастрофу.
За последние десятилетия режиссеры уже приучили зрителей к “осовремениванию” любых, даже самых хрестоматийных текстов, когда давно знакомые персонажи, скинув тоги, камзолы, сюртуки и смокинги, облачаются в одежду, взятую с последних парижских подиумов. Они легко меняют профессию, возраст и статус. Эпатажно приобретают модные пороки, и, наконец, обучаются сленговым словечкам. Подобный подход был бы вполне ожидаем — при такой остро актуальной теме. Но Губернский театр отнесся к пьесе Миллера крайне бережно, сохранив характеры персонажей, сюжет, язык. Режиссерская интерпретация коснулась только финальной сцены, где вместо итальянского убийства из мести — символического самоубийство. Само же пространство спектакля — вневременное. Костюмы, придуманные художником Алексеем Лобановым, в целом, современны, но все эти свитеры крупной вязки разных оттенков в природной гамме ненавязчиво ассоциируются с культовым изображением Хемингуэя 50-х годов — в вязаном свитере с высоким воротом. Сергей Безруков, общаясь с журналистами, подчеркнул, что для создателей спектакля было важно избежать конкретики — “чтобы это была человеческая история, рассказать о людях, которые приезжают в другую страну, показать их судьбы, их страсти, любовь”.
Избежать конкретики удалось. И в первую очередь, удалось избежать упрощения самой истории, как это было в некоторых постановках и экранизациях, где Родольфо предстает расчётливым и циничным юношей, которому Кэтрин нужна исключительно как “мост”: женитьбы на ней даст ему возможность легализовать свое положение, получить гражданство и остаться в Америке. Соответственно, это оправдывает практически любой поступок Эдди, пытающегося спасти воспитанницу. В постановке Губернского театра все гораздо сложнее. Здесь нет правых и виноватых. В центре — исследование теневых сторон души. Порядочный, хороший человек Эдди вдруг обнаруживает в себе нечто неведомое, непонятное, и, подобно Эдипу, сопротивляющегося судьбе, тоже не хочет признаться себе в своих страстях, не принимает себя, а вместо этого ищет любых оправданий и простых объяснений, разрушая семью и самого себя. Актер Дмитрий Карташов, говоря о своем герое, сказал, что самым сложным и важным было показать, “слом такого цельного человека, когда внутри зарождается нечто, что его потом разрушает, — и это страсть”.
Психологическая точность и сложность видна и в двух женских образах, изначально чуждых в жестком портовом мире, изображенном Артуром Миллером. Это юная Кэтрин, влюбленная, мечтательная, непосредственная. Она ждет счастья. И проходит тяжелый этап взросления, о чем говорит исполнительница этой роли Ирина Токмакова: “Как многие в ее возрасте, она — абсолютный максималист, и ей сложно понять, как получается, что хорошие люди вдруг становятся плохими. А принять эту перемену в родном человеке — еще сложнее”. Другая героиня, литературная сестра Еврипидовской Медее и Федре, — Биатрис. Хрупкая, нелепая, стареющая от каждого слова и взгляда Эдди, слепнущая от слез и пытающаяся удержать свой мир, вымолить любой ценой его сохранность. По сути, это и есть воплощение концепции “человеческого театра”, о котором часто говорит в своих интервью художественный руководитель театра.
Источники править
Любой участник может оформить статью: добавить иллюстрации, викифицировать, заполнить шаблоны и добавить категории.
Любой редактор может снять этот шаблон после оформления и проверки.
Комментарии
Если вы хотите сообщить о проблеме в статье (например, фактическая ошибка и т. д.), пожалуйста, используйте обычную страницу обсуждения.
Комментарии на этой странице могут не соответствовать политике нейтральной точки зрения, однако, пожалуйста, придерживайтесь темы и попытайтесь избежать брани, оскорбительных или подстрекательных комментариев. Попробуйте написать такие комментарии, которые заставят задуматься, будут проницательными или спорными. Цивилизованная дискуссия и вежливый спор делают страницу комментариев дружелюбным местом. Пожалуйста, подумайте об этом.
Несколько советов по оформлению реплик:
- Новые темы начинайте, пожалуйста, снизу.
- Используйте символ звёздочки «*» в начале строки для начала новой темы. Далее пишите свой текст.
- Для ответа в начале строки укажите на одну звёздочку больше, чем в предыдущей реплике.
- Пожалуйста, подписывайте все свои сообщения, используя четыре тильды (~~~~). При предварительном просмотре и сохранении они будут автоматически заменены на ваше имя и дату.
Обращаем ваше внимание, что комментарии не предназначены для размещения ссылок на внешние ресурсы не по теме статьи, которые могут быть удалены или скрыты любым участником. Тем не менее, на странице комментариев вы можете сообщить о статьях в СМИ, которые ссылаются на эту заметку, а также о её обсуждении на сторонних ресурсах.
