«Мы служим во имя прекрасного»
25 апреля 2016 года
Кирилл Игоревич, нынешний апрель получился необычайно живописным для вашего театра. Во-первых, в большом зрительском фойе открылась выставка «Артисты Театра имени Евгения Вахтангова в портретах художников». Как случился этот совместный проект?
Предтечей экспозиции стал написанный четыре года назад портрет Анны Дубровской в роли Зинаиды из спектакля «Дядюшкин сон». Тогда это была частная инициатива, а в прошлом году директор галереи «Золотой плёс» Игорь Анатольевич Кучеренко пришёл к нам, чтобы поговорить с Сергеем Маковецким о возможности написать его портрет в образе. И всё сложилось настолько интересно и неординарно, что многие актёры тоже захотели попробовать себя. Так появился портрет Сергея Маковецкого в роли Войницкого из «Дяди Вани», который положил начало этой коллекции.
Сколько понадобилось времени, чтобы создать такую грандиозную галерею?
Приблизительно год. Подобный проект невозможно сделать быстро. Был составлен график исходя из занятости актёров, в назначенные дни вызывались гримёры, готовились костюмы. Работали в большом портретном фойе, что было необычно, ведь в этот момент в театре шли репетиции и спектакли. Над каждым образом одновременно трудились несколько художников, стараясь передать своё видение персонажа и человеческой натуры. Все портреты получились очень разные: какие-то больше отображают героя, а какие-то именно внутренний мир актёра. Потом совместно с артистами решали, которая работа станет частью экспозиции.
Кем и почему были выбраны именно эти роли?
В первую очередь учитывалось желание актёра, но при этом нам хотелось, чтобы максимально полно был представлен весь репертуар театра. Например, у Виктора Добронравова есть замечательная работа в спектакле «Евгений Онегин», в котором он играет молодого Онегина, и не менее замечательная — в «Беге», где он Хлудов. В итоге остановились на Хлудове, чтобы наш новый спектакль представить. Да и для Виктора это большая этапная роль. Также размышляли, на каком персонаже остановиться для Юрия Шлыкова: либо старого Князя из того же «Евгения Онегина», либо Верховенского в «Бесах», которых поставил Юрий Петрович Любимов. В конечном счёте решили, что пусть будет Князь.
Вахтанговцам понравилось позировать?
Понравилось, но все очень по-разному вели себя во время сеанса. Так Виктор Сухоруков в образе Авнера Розенталя из спектакля «Улыбнись нам, Господи» сначала рассказывал художникам о спектакле и своём персонаже, а потом, вдохновившись, даже прочитал лекцию о современном искусстве. Совершенно по-другому работала Мария Аронова, которая позировала в образе Екатерины Великой в трагический момент её жизни — она была абсолютно сосредоточена на своем персонаже и на протяжении нескольких часов молча «держала слезу» в глазах. Все были просто потрясены её профессионализмом! Словом, мы очень довольны, как всё получилось.
У проекта будет продолжение?
Хотелось бы. У нас много замечательных актёров и много прекрасно созданных ими образов. Знаю, что наша инициатива уже подхвачена другими театрами, хотя пока никто не может гордиться такой большой экспозицией.
Выставка завершается 25 апреля, что потом?
Экспозиция поедет по городам России: её уже ждут в Калуге и не исключено, что она отправится в ближнее и дальнее зарубежье, сейчас ведутся переговоры.
Картины не планируют продавать? Думаю, что многие зрители, поклонники театра и не только, не отказались бы приобрести эксклюзивный портрет любимого актёра.
Все работы — собственность галереи «Золотой плёс» и художников, поэтому данный вопрос лучше адресовать им. Но один портрет, его автор Наталья Зайцева, был подарен Римасу Туминасу, а для актёров делают копии тех работ, которые им понравились больше всего.
Можно сказать, что театр Вахтангова задал живописный тон как минимум Москве, а возможно, и всей театральной России. Ведь в Государственном музее имени А.С. Пушкина проходит выставка художника Ильи Комова, и в центре экспозиции — серия портретов актёров театра Вахтангова в спектакле «Евгений Онегин».
Илья Комов был настолько покорён спектаклем, поставленным Римасом Туминасом, что захотел создать авторскую галерею портретов-образов. Он неоднократно приходил в театр, делал зарисовки, наброски, а потом актёры примерно полгода ездили к нему в мастерскую.
Выставка называется «Дуэль», потому что заглавная картина экспозиции — это дуэль Ленского и Онегина, а у барьера — Василий Симонов и Виктор Добронравов. Неужели это дуэль театрального мастерства и искусства живописи?
Это синтез искусства. Мы даём новый импульс, интерес к творчеству художников, а они, в свою очередь, мотивируют зрителей, которые пришли к ним на выставку, к спектаклям театра Вахтангова. Получается взаимообогащение и взаимопроникновение культур, разных видов искусства, мы друг друга дополняем и популяризируем.
Как Вы считаете, что общего у изобразительного языка живописи и сценического языка Вахтанговского театра?
Есть то, во имя чего мы служим — во имя прекрасного. Но при этом театр — единственное из всех искусств, которое творится здесь и сейчас, оно сиюминутно и его невозможно уловить, оно ускользает из рук, как ускользают минуты и часы отпущенного нам времени.
Какие еще внерепертуарные проекты ждут зрителей театра Вахтангова и вообще театралов?
К нам поступают разные предложения, которые мы обдумываем и пытаемся реализовать. Сейчас готовы к презентации две книги, выпущенные театром. Первая — «Евгений Вахтангов в театральной критике». Поистине бесценный труд Владислава Иванова, который собрал редчайшие материалы: отзывы о творчестве Евгения Вахтангова от современников режиссёра. Самый поздний по времени отзыв, вошедший в антологию, датирован 1948 годом, a первый - 1913-м.
Вторая — «Вахтанговский фронтовой театр. Фронтовые дневники». Это расшифрованные дневники участников труппы Фронтового Филиала. Уникальная летопись войны и летопись жизни театра. Семьдесят лет записи хранились в нашем музее, и сегодня впервые будут изданы без каких-либо купюр.
Театр Вахтангова, пожалуй, единственный театр в России, который фактически перестал существовать, оказался бездомным через месяц после начала войны: при первом налёте фашистской авиации на Москву в здание попала бомба, начался пожар, сгорели фойе и зрительный зал, погибли люди. Было принято решение эвакуировать театр в Омск, а те, кто остался, поехали по фронтам. Так был создан Фронтовой Филиал. Это не была фронтовая бригада, которая выступила и уехала. Нет, актёры и режиссёры прошли по всем фронтам 850 дней и дали за это время 1650 концертов и спектаклей. Фронтовой театр работал с 18 февраля 1942 года по 13 июня 1945 года и совершил десять выездов на фронт! И при этом театр Вахтангова — единственный театр, который не имеет ни одной награды, связанной с деятельностью Фронтового Филиала.
Обидно?
Конечно! Мы напоминаем о себе, но видно у тех, от кого зависит решение, другие заботы и дела…
На днях Вы вернулись из Севастополя, где принимали участие в работе «круглого стола» по вопросам театрального менеджмента. Вы довольны итогами поездки?
Я не просто принимал участие, я, в общем-то, его и проводил. Некоторое время назад ко мне обратился директор Севастопольского академического русского драматического театра имени Луначарского Ирина Константинова, попросила приехать и рассказать, как управлять театром в современных экономических условиях. Было много встреч с директорами разных театров Крыма, пиар-менеджерами, даже с труппой. Я доволен поездкой, а насколько получилось интересно, полезно и эффективно — судить принимающей стороне. В любом случае, я старался, чтобы было именно так. Сам по возможности всегда посещаю подобные семинары, потому что ничего нет ценнее, чем общение с коллегами, и на каждой встрече обязательно почерпнёшь для себя что-то нужное и важное.
Часто проводите подобные мастер-классы?
Меня приглашают прочитать курс лекций в Высшей Школе театрального образования под руководством Г.Г. Дадамяна — это частное учебное учреждение высшего дополнительного образования. Приглашает СТД, когда проводит совещания и встречи. Звали в (РАТИ) ГИТИС, но я отказался, потому что работать в учебном заведении по учебному плану нереально. От тебя зависят студенты, педагоги, учебный процесс, ты не можешь ничего изменить и просто должен быть, а у меня не хватает времени. Завидую тем директорам, которым удается совмещать работу и преподавание. Театр такая вещь, которая требует от тебя сил и практически постоянного присутствия.
Вы занимаете пост директора театра с 2010 года. То есть, пройдена первая пятилетка. Давайте, как было принято в незапамятные времена, подведем её итоги. Сделано немало и, без ложной скромности, есть чем гордиться.
Даже точнее сказать шестилетка… Добиться результатов в театре можно только работая вместе. По-другому не получится. Нельзя сказать, что пришёл новый директор, и всё сразу стало хорошо. Да, от директора зависит многое, но он не главный, он — обслуживающий персонал. Я не вижу в этом ничего плохого и унизительного. Я должен сделать так, чтобы актёру было приятно играть на сцене, у него всегда был свежий костюм, а в душевых — одноразовые полотенца. Чтобы у технических служб было современное профессиональное оборудование, а зрителю было комфортно сидеть в зрительном зале и не засыпать от духоты, чтобы в буфете вкусно кормили, чтобы, простите за прозу жизни, в туалетах было чисто.
Только для выполнения всех этих задач одного директора недостаточно. Театр должен прочно стоять на ногах. И это происходит тогда, когда в театре аншлаг и билеты нужно приобретать заранее. То есть, прежде всего, собственные доходы театра, а отнюдь не связи в министерстве культуры, как думают некоторые. Экономическая устойчивость возможна, когда есть хороший спектакль — качественный театральный продукт. И делают его режиссёр и актёры, а директор имеет лишь опосредованное отношение. Помогает им… Так что это не мои успехи, а успехи всего театра! Не было бы великолепных постановок художественного руководителя театра Вахтангова Римаса Туминаса и блестящих актёрских работ, не было бы продажи билетов, а значит, не было бы денег в кассе, и о какой вентиляции в зрительном зале или новых душевых мы бы сейчас говорили? Так что мы с Римасом делаем одно дело, завариваем одну кашу, которая называется империя театра Вахтангова на Арбате, и варимся в этом каждый день.
Процитирую слова Владимира Мединского, которые он произнес на итоговой коллегии Министерства культуры в марте 2016 года, подводя итоги деятельности министерства за 2015-й: «Театр имени Вахтангова — лидер по росту доходов от своей уставной деятельности: показа спектаклей на стационаре, гастролей. Театр заработал в 2015 году порядка 520 миллионов рублей, что составляет 190% от объема бюджетного финансирования, выделенного театру на выполнение госзадания». Я этим очень горд. Как горд и тем, что в нашем театре самая высокая средняя заработная плата среди всех театров России и, наверное, всех учреждений культуры.
Получив приглашение, не было страшно «взять в руки» не просто такое большое театральное хозяйство, а один из ведущих театральных коллективов страны с богатейшей историей?
Ещё как страшно! Только я один знаю, что тогда пережил. Расскажи — не поверят и не поймут. Колоссальные сомнения и ответственность! И не забывайте, что любой театр всегда отвергает новичка, к тому же смена дирекции — стресс для любого коллектива. Было очень тяжело. Но в такой ситуации выход один: не надо говорить, надо делать. И мой предыдущий театральный опыт — успешный опыт — и почти десятилетняя работа в малоизвестном московском театре и параллельно заместителем ректора в школе-студии МХАТ у Анатолия Смелянского, у которого я многому научился, сыграли положительную роль.
Скажите, почему Римас Туминас был вынужден расстаться с прежней администрацией театра?
Когда дирекция театра живет своей собственной жизнью, занимается своим собственным благополучием и бизнесом в государственном театре, не может возникнуть то, что сейчас мы видим в театре Вахтангова. Римас всегда повторяет, что он приехал в Москву заниматься театром, строить театр, а не придумывать схемы вывода денежных средств из театра себе в карман.
Как скоро удалось почувствовать себя вахтанговцем?
Мне кажется, только через два года ко мне пришла та самая уверенность, пришло понимание, уважение коллег и подчинённых.
Как совместить служение музе и коммерческий успех? Эффективный руководитель должен быть жёстким?
Моё глубокое убеждение, что искусство не может появиться там, где разбитые стены, ободранные двери и грязный пол. Даже если искусство придёт в такой театр, постучит и попросит пустить, оно рано или поздно, не выдержав подобного отношения к себе, сбежит. Его не удержать силой, потому что всё вышеперечисленное несовместимо с искусством. Бытие определяет сознание, и для этого надо быть жёстким. Мне сложно это объяснить, я не философ, а практик. Просто чувствую это нутром, а когда вижу подобное, то буквально выхожу из себя. Мои подчинённые об этом прекрасно знают. Еще надо помнить о ментальности, ведь, если задуматься, то мы живём по принципу: пока гром не грянет, мужик не перекрестится. Поэтому я стараюсь быть жёстким. Мы с Римасом Владимировичем договорились, что он «добрый», а я — «злой».
Ваше отношение к грядущему в 2017 году преобразованию в государственном финансировании театров и оценке эффективности их деятельности?
Государственное финансирование — очень тонкий вопрос, и никто не в состоянии объяснить, почему один театр, имея такие же объемы по площади имущественного комплекса, как, например, театр Вахтангова, получает бюджетных средств, условно говоря, в два раза больше. Ответ один: «Так исторически сложилось».
Да, сегодня есть такая идея в Министерстве культуры — дотировать каждого пришедшего зрителя, купившего билет. С одной стороны, всё правильно — кто больше работает, более востребован у публики, играет большее количество спектаклей, тот и вправе рассчитывать на государственную поддержку. Условно говоря, на один заработанный театром рубль государство добавит два рубля. И, на первый взгляд, все будут находиться в равных условиях (К слову, в 2015 году театр Вахтангова сыграл 481 спектакль в Москве и 98 - на гастролях. При посещаемости 97% в 1000-местном зале). Сама по себе идея прекрасна, это нужно делать, но при этом существуют нюансы, которые необходимо учесть, просчитать, обдумать со всех сторон. Необходимо обсудить с директорами, с Союзом театральных деятелей. Нельзя вводить директивно.
Как говорится, чёрт всегда скрывается в деталях. Поясню. Если у федеральных театров в бюджете заложены зарплата, налоги, новые постановки, расходы по содержанию зданий, то у региональных театров, даже московских, этого нет. И что у них «срезать», что будут «не давать», а что «давать»? Театры все разные. Театры в России живут в условиях недофинансирования, а порой и нелюбви местной власти. Я написал в Минкульт свои предложения. Во-первых, театры надо разбить по «жанровости». Опера и балет всегда более затратные, чем драматические, потому что у них не одна, а три труппы.
Ещё одна категория — ТЮЗы и детские театры. Они не могут зарабатывать так, как зарабатывают драматические. Если мы говорим о качественном спектакле в театре юного зрителя, это всегда большие затраты на постановку, чем в драме, ведь ребенка надо удивлять, а билеты для детей априори будут стоить дешевле. Поэтому у таких театров обязательно должен быть какой-то поправочный коэффициент.
Далее я бы рекомендовал распределить театры по группам по имущественному комплексу, который вычисляется в квадратных метрах, и при этом четко просчитать, сколько нужно денег на оплату коммунальных услуг, оплату телефона, на то и это… Здания театров — государственная собственность, которую государство обязано содержать, неважно нравится такая постановка вопроса в Минфине или нет. А то, что мы зарабатываем, мы вкладываем в эту собственность. Театр — не акционерное общество, в котором по итогам года мы разделили прибыль между акционерами или раздали «золотые парашюты». Может быть, имеет смысл сделать пилотный проект для нескольких театров, и посмотреть на результат. Стрессов нам и так хватает.
Насколько гибкой должна быть репертуарная политика в современных экономических условиях?
Вопрос художественной политики театра и ограничения спроса зрителя — всегда баланс весов. Те театры, которые находят этот баланс, выигрывают. Зачастую среди режиссёров и худруков бытует мнение: «А мне плевать, если публике что-то не нравится, я под неё подстраиваться не намерен». Мне кажется, те, кто придерживается такой позиции, проиграет. Они и сейчас проигрывают. Потому что никогда нельзя исключать такой фактор, как ожидание зрительской аудитории.
Театр Вахтангова учитывает эти ожидания? Не планируете обратиться к современной драматургии, которая сегодня востребована зрителями?
Посмотрите на нашу афишу, и всё станет ясно. Зачем театру Вахтангова заниматься новой драматургией, где взять качественную пьесу? Как говорит Туминас, принесите мне, я поставлю, но то, что предлагают, нас не устраивает. Когда сегодня столько разных театральных образований или центров это делают, зачем нам занимать их территорию? И зрителя нужно, с моей точки зрения, привлекать не эпатажем, а качественным художественным спектаклем, который попадает тебе в сердце и в душу.
Все исследования, связанные с театром, показывают, что никакая реклама не срабатывает так, как «сарафанное» радио. С этого года в целях экономии бюджета мы отказались практически от всех рекламных расходов. Вы нигде не увидите наших афиш, растяжек, билбордов. Ни-че-го. Оставили небольшой медиа-план в журналах и газетах, где театры публикуют сводный репертуар. А между тем заполняемость залов в театре Вахтангова 97%! О чём это говорит? Делайте качественный продукт, и к вам пойдут зрители, будут премии и гастроли.
Только многие наши коллеги любят искать внешних и внутренних врагов и ничего не делать, не развивать свой театр, не выпускать качественные спектакли, но при этом находить оправдание собственным неудачам, порочить более успешных коллег, мол, всё понятно, они кому-то платят. Никому мы не платим! У нас появился спектакль «Евгений Онегин», и через два месяца раздался телефонный звонок из Америки с приглашением на гастроли. Или в Москву приехал известный театральный режиссёр и продюсер Патрик Соммье, поинтересовался у людей, — не у меня! — что ему посмотреть в Москве, пришёл в театр Вахтангова на «Евгения Онегина» и уже в антракте сказал, что сделает всё, чтобы этот спектакль увидели в Париже. Через полгода мы поехали во Францию. Он нашёл для нас время в собственном театре, освободил целую неделю, хотя за границей планирование афиши происходит за полтора-два года. В итоге было четыре аншлаговых спектакля в зале на 1200 мест.
Насколько тонка грань между свободой самовыражения и вседозволенностью? Как её не перейти?
Театральная постановка — это всегда авторский театр, поиск новых форм и новых смыслов. Другое дело, кто считывает эти смыслы: зрители или только сам режиссёр. Должна быть самоцензура и ответственность художника. Римас Туминас всегда думает о зрителе и, выстраивая спектакль, говорит, что здесь мы будем серьёзны, потом немного посмеёмся, здесь дадим зрителю отдохнуть, здесь заставим плакать, и в итоге приведём к главному событию. В этом великая суть театра, то, ради чего он создавался. Поэтому Туминас и попадает со своими спектаклями в десятку.
Есть неуловимая грань между искусством и ремесленничеством. Если то, что происходит на сцене, художественно осмысленно и оправданно, это всегда вызывает эстетическое наслаждение, а если просто ради эпатажа и скандала, то это уже дело вкуса. В таких случаях я всегда привожу пример. Ещё в советские времена в Ленкоме Марк Захаров поставил спектакль «Фигаро», в финале которого на баррикадах появляется актриса с обнаженной грудью и размахивает флагом французской новой республики, и кроме эстетического наслаждения это не вызывает ничего. В том же Ленкоме в спектакле «Мудрец» в контровом свете из-за ширмы выходил обнажённый актер, а в это время Инна Чурикова произносила текст своей героини. Лично для меня это было абсолютно художественно оправдано. Ещё вспомните великий спектакль Романа Виктюка «Служанки», в котором все мужчины играли в женских платьях, но никто не посмел позволить себе сказать, что это трансвестит-шоу.
Вообще мы можем сколько угодно спорить об этом, но лишь время всё расставит по своим местам, и только будущие поколения определят, было это искусство или ремесло, причём ремесло самой низшей пробы.
Часто ходите в театры? Следите за тем, что делают коллеги?
Редко, хотя и стараюсь. Сейчас собираюсь на «Алису» Красноярского ТЮЗа, потому что очень люблю режиссёра Романа Феодори. Недавно был в театре имени Пушкина, у Евгения Писарева, на спектакле «Дом, который построил Свифт». Сходил на несколько премьер в МХТ.
Получается, что зритель, покупая билет, «голосует» за то или иное самовыражение. Это ли не успех? В том числе и в коммерческом выражении.
Успех театра я для себя определяю так — если все билеты проданы, то это зрительский успех. Но помимо этого есть ещё профессиональное признание: приглашение театра на международные театральные фестивали, гастроли, мнение как восторженное, так и критическое, театральных критиков и театрального сообщества. Спектакль номинируют на «Золотую маску», «Сезон Станиславского», на солидные и авторитетные театральные премии. Это значит, что спектакль театра вызывает профессиональный интерес. Тогда, наверное, можно сказать, что, возможно, по прошествии лет, данный спектакль будет отнесён к категории искусства и войдёт в золотую театральную коллекцию или энциклопедию театральной жизни.
Есть спектакли, воспетые критиками, получившие «золотые маски» как лучшие в сезоне, а в репертуаре их едва ли можно увидеть раз в два-три месяца, да и идут они при полупустых залах. Наш спектакль «Пристань», который не получил в 2013 году награду, до сих пор идёт на аншлагах. Вот вам и ответ. А спектакль одного регионального театра, который получил «Маску», давно не идёт в этом театре…
Только два слагаемых — и ничего другого. Покажите мне финансовый отчет по продаже билетов на спектакль и сколько стоят билеты, покажите гастрольный график, приглашения на фестивали и прессу. А если ничего этого нет, и о гениальности постановки говорят лишь несколько человек, включая режиссёра, но билеты не продаются, то это смешно.
Театр ведь не для нас с вами — профессионалов. А прежде всего для зрителя! Только насильно людей на спектакль не загонишь. В репертуаре театра Вахтангова есть сложнейшие, тяжелейшие спектакли, есть и комедии, и все спектакли проходят при полных залах. В сутках двадцать четыре часа, и невозможно все двадцать четыре часа только молиться или только смеяться. Нужно делать это по очереди. Говорю постоянно: «Поставьте хотя бы один успешный спектакль, и у вас всё появится: деньги, премии, предложения о гастролях».
К чему может привести оптимизация театрального пространства и слияние низкодоходных театров с высокобюджетными? Или получается, если не сумел сделать конкурентоспособный продукт, прочь из искусства?
Всё очень индивидуально, и никто не застрахован от ошибок и провалов. Весь вопрос в том, что если на протяжении 25-30 лет государство тебя финансирует, а в сухом остатке понятно, что, по большому счёту, за эти годы ничего не было создано. Какое актёрское поколение выращено, какие спектакли поставлены, которые были бы хоть как-то замечены? То есть, когда ничего нет, кроме слов о создании театра или новом направлении в искусстве, хочется сказать: «Помолчите об искусстве, мадам!».
В Москве все, кто занимается культурой и её управлением, прекрасно знают те театры, которые прожигают наши с вами налоги, а средний бюджет московского театра — это порядка 80-100 миллионов рублей в год. Театр должен развиваться, а не становиться заложником лидера, который перестал таковым быть, или семейной «кормушкой» за счет госбюджета под разговоры о мире и любви в газете, которую приличные люди в руки не берут. Там давно уже нет ни мира, ни любви.
К примеру: в прошедшем году был ликвидирован Московский Театр Симонова, мы, театр Вахтангова, стали его правопреемниками. К сожалению, Евгений Симонов, основатель театра, не дожил до того момента, когда здание школы, здесь, на Арбате, передали его театру. Он умер, так и не сумев, как мне кажется, вдохнуть в этот театр жизнь, воспитать мощное актёрское поколение. Шли годы, менялись худруки, директора. Но так сложилось, что по факту в актив труппы нечего записать — нет ни ярких спектаклей, гастролей, фестивалей, прессы, зрителей, ни экономических побед. Как мне сказал сын Симонова — Рубен Симонов, актер Театра Вахтангова: «Если бы дед был жив, первое, что он бы потребовал — снять с вывески этого театра его фамилию».
Три года назад руководство Департамента культуры Москвы обратилось к нам с Римасом Владимировичем и предложило модель, по которой много лет управляется «Табакерка». Мы отказались, так как это огромная нагрузка. Кроме того, у федеральных театров и московских разные системы управления, финансирования, отчётности. Через некоторое время Департамент предложил другой вариант — передать Театр Симонова на федеральный уровень и присоединить к Театру Вахтангова в статусе филиала. Потребуется минимум два года, чтобы всё отремонтировать. Коммуникационные сети нуждаются в полной замене. У так называемого «самого тёплого дома в Москве» в некоторых гримерках не проведено отопление. Зимой актёры были вынуждены включать обогреватель, а любой дополнительный электроприбор перегружал сеть и выбивал пробки. Так что прежде чем заниматься стенами и полами, нужно наладить коммуникации, а это огромные средства. Все 25 лет жизни этого театра предыдущие руководители не думали о своём доме и не занимались театром, могу это ответственно заявить, а были заняты исключительно незаконной сдачей помещений театра в аренду, причём большую часть доходов выводили из театра. Сдавая полздания театра в аренду в центре Москвы, можно было давно привести этот театр в порядок, выпускать приличные спектакли, делать театр популярным и посещаемым… Не стоит говорить, что театр жил в суровых реалиях жизни, сдавая всё в аренду мимо театра. Я сам десять лет работал в московском малоизвестном театре, знаю про все трудности существования таких театров, однако, когда я там работал, посещаемость этого театра была 97,3%, и в театре не было ни одного помещения или угла в том состоянии, в котором находился теперь уже бывший театр Симонова, а ныне филиал Театра Вахтангова имени Симонова. Сейчас в здании проводятся масштабные строительные работы, их цель — в конце этого года наполнить эти стены творческой жизнью, начать играть новые спектакли.
Поэтому сливать — это смотря кого, с кем и на каких условиях. Вообще, с моей точки зрения, нужно не сливать, и ни в коем случае не закрывать, а назначать на три года нового художественного лидера с большими полномочиями, а потом смотреть, что получилось. Касательно региональных театров, то здесь всё гораздо сложнее. Зачастую в провинции театр является градообразующим предприятием, и его надо холить, лелеять и всячески помогать, что, кстати, очень редко происходит.
Так как новая система государственного финансирования в первую очередь определяется «ценой» зрителя, как это отразится на стоимости билетов?
В государственном задании определена средняя цена билета для каждого театра, и к которой мы должны стремиться. С одной стороны, театр есть элитарное искусство, и, как говорит Олег Павлович Табаков, театр — это осетрина первой свежести. Поэтому билет в вип-партер не может стоить 100 рублей. При этом по Станиславскому театр должен быть общедоступным. Так что на тот же «Евгений Онегин» минимальная стоимость билета — сто рублей. К тому же на нашем фирменном сайте можно за 350 рублей посмотреть спектакль онлайн. Эта опция востребована зрителями в регионах и теми, кто, находясь в нерусскоязычной стране, не хочет терять связь с русской культурой, русским театром. В месяц мы продаем 30-50 билетов на трансляции спектаклей.
Сложившаяся политическая обстановка как-нибудь повлияла на гастрольную деятельность? Например, год назад в Нью-Йорке театр Вахтангова встречали не только аплодисментами, но и пикетами?
Ну, хочет кто-то стоять на обочине с плакатом, что мы пособники «кровавого режима», пусть стоит. Хотя я не считаю себя пособником и не думаю, что у нас есть «кровавый режим». На заборе тоже пишут, так что мне, обижаться что ли? Разве это как-то повлияло на количество зрителей в зале? Напротив, это привлекло ещё больше внимания, они нам сделали хорошую рекламу, так что черный пиар пошел театру на пользу.
Пожалуйста, свежий пример. В Екатеринбурге одна журналистка написала гадкую статью, обидевшись, что Сергей Маковецкий по состоянию здоровья не смог выйти на сцену в спектакле «Евгений Онегин», и его заменил Алексей Гуськов. Как хорошо, что она это сделала! Мы вернулись в Москву, и на этой волне, мгновенно разошедшейся по социальным сетям и в прессе, на следующие четыре спектакля смели все билеты, которые ещё оставались в кассе.
Вообще любые гастроли для театра убыточны. Нам намного проще сыграть спектакль в родных стенах и получить гарантированный аншлаг, чем собирать всех и вся в дорогу, потом разместить, накормить, обустроить. Но мы ездим, потому что мы — российский театр, и мы обязаны это делать. В рамках федеральной гастрольной программы у нас есть одна поездка в год от Министерства культуры, которая имеет финансовое покрытие на наши дорожные расходы и гонорары. В этом году, в сентябре, мы десять дней будем в Уфе, где на двух сценах сыграем почти двадцать спектаклей. Все остальные гастроли театра являются коммерческими.
Слышала, сейчас снова собираетесь в дорогу?
Да, в Ригу и Таллин. Везём четыре показа спектакля «Улыбнись нам, Господи». На лето запланированы гастроли в Германии и Италии, повезём «Евгения Онегина».
Насколько разный зритель «дома» и за его пределами?
В любом российском регионе и за рубежом публика более вдохновленная и эмоциональная, чем в Москве. Вы не представляете, как нас ждут, какими аплодисментами встречают. Как молодые люди с балкона хлопали и кричали «спасибо» речёвкой, подобно тем, что можно услышать на стадионе. Мы были потрясены в Нью-Йорке, когда зал на две тысячи мест был заполнен до потолка. Я поднялся на верхний ярус и удивился, разве можно так смотреть спектакль, это же из жизни муравьёв. Оказалось, можно, и этот балкон в конце спектакля стоя устроил овацию Онегину. В Москве, как мне кажется, сказывается некая пресыщенность событиями, когда ты понимаешь, что можно пойти посмотреть и завтра, и послезавтра, и через две недели. Ну, куда денется театр на Арбате? Никуда!
Источники
править
Любой участник может оформить статью: добавить иллюстрации, викифицировать, заполнить шаблоны и добавить категории.
Любой редактор может снять этот шаблон после оформления и проверки.
Комментарии
Если вы хотите сообщить о проблеме в статье (например, фактическая ошибка и т. д.), пожалуйста, используйте обычную страницу обсуждения.
Комментарии на этой странице могут не соответствовать политике нейтральной точки зрения, однако, пожалуйста, придерживайтесь темы и попытайтесь избежать брани, оскорбительных или подстрекательных комментариев. Попробуйте написать такие комментарии, которые заставят задуматься, будут проницательными или спорными. Цивилизованная дискуссия и вежливый спор делают страницу комментариев дружелюбным местом. Пожалуйста, подумайте об этом.
Несколько советов по оформлению реплик:
- Новые темы начинайте, пожалуйста, снизу.
- Используйте символ звёздочки «*» в начале строки для начала новой темы. Далее пишите свой текст.
- Для ответа в начале строки укажите на одну звёздочку больше, чем в предыдущей реплике.
- Пожалуйста, подписывайте все свои сообщения, используя четыре тильды (~~~~). При предварительном просмотре и сохранении они будут автоматически заменены на ваше имя и дату.
Обращаем ваше внимание, что комментарии не предназначены для размещения ссылок на внешние ресурсы не по теме статьи, которые могут быть удалены или скрыты любым участником. Тем не менее, на странице комментариев вы можете сообщить о статьях в СМИ, которые ссылаются на эту заметку, а также о её обсуждении на сторонних ресурсах.
