Андрей Битов: Человек – это текст

1 июня 2017 года

Андрей Георгиевич, писателями рождаются или все-таки становятся?

Одно не отменяет другого: что-то тебе дано от рождения, остальное ты обретаешь или не обретаешь — это уж как получится — проходя свой путь. Для меня не писать было невозможно — это был такой способ освоения мира. Я пишу о том, в чем сам сумел разобраться. Делюсь этим с читателем и самое важное для меня признание, когда человек подходит и говорит: “Это вы про меня написали”. Правда, по отношению к себе я не очень люблю слово писатель. Скорее — автор, как пишут в договорах, которые заключает издательство.

Начинающий писатель мечтает увидеть свое имя на обложке…

Меня манило не это. Я как раз особенно не рассчитывал, что меня будут печатать. Литература — это свобода. Свобода писать, что хочу и как хочу. Быть свободным важнее, чем быть опубликованным.

Для вас писательство — каторжный труд или полет вдохновения?

Это не каторга, но напряжения сил требует. Трудно бывает усадить себя за письменный стол — все мешает, все отвлекает. Значит — еще рано. Не созрело. Не спрессовалось. Вдохновение — это не когда пишется “само”, а когда созревшее готово выплеснуться в текст и оставить в тебе счастливую пустоту, которая потом снова чем-то наполнится. И вот когда оно выплескивается, самое большое счастье, если можно пройти текст от начала до конца. Текст ведь не река, в него второй раз уе не войдешь. В молодости это удавалось довольно часто. С возрастом — все реже. Жаль… Но ничего не поделаешь…

Какая книга стала для вас дверью в мировую литературу?

“Робинзон Крузо”. Можно попробовать объяснить почему, но лучше я этого делать не буду. Понимаете, мировая литература — это не писатели, не их книги, это общий воздух, которым дышит человечество.

Но в центре русской литературы все-таки стоит вполне конкретная фигура — Пушкин.

Это больше, чем личность. Это совершенно особая материя. Благодаря ему я выжил. Когда мне было очень плохо, я читал Пушкина. Старался понять. В том числе и каково ему было жить так, как он жил. И собственные невзгоды казались уже не такими фатальными. По моему глубокому убеждению, никто

по-настоящему его не понимает.

Разве можно до конца понять гения?

Нет, конечно. Но тут дело не в гениальности как таковой. Все великие книги — непостижимы. Не постигаемы до конца. Каждое следующее поколение читателей открывает только ему доступную часть.

Читатель — производная от писателя?

Скорее — самостоятельный талант. Умение воспроизвести мир, созданный писателем. И чем дальше во времени писатель отстоит от читателя, тем глубже должен быть этот талант — тем сложнее читателю выстраивать собственные связи с этим миром.

Вы о таланте, а нынешнее племя младое, незнакомое предпочитает книге гаджет!

Давайте обойдемся без категоричных заявлений. Молодежь ругали во все времена. А она во все времена была разной. Правда в СССР воспитание было для большинства одинаковым, и условия жизни были практически одинаковыми, вот и поколения внутри себя были более однородными, и можно было делать какие-то общие выводы. А сегодня нельзя — потому что различий в условиях жизни и воспитания стало гораздо больше. Это не хорошо и не плохо — это данность.

Ладно, принимаем эту данность, но как молодому поколению привить если не любовь, то хотя бы понимание русской литературы?

Готового рецепта у меня нет. Но я понимаю, почему у молодых отношения с родной литературой складываются так непросто: преподавать ее в школе надо иначе. Не вбивать готовые формулы “Пушкин воспевал это”, “Достоевский взывал к тому”, а учить погружаться в текст, разгадывая заложенные авторами смыслы, близкие именно тебе. Однако беда еще и в том, что большая часть того, что сегодня “проходят” в школе, адресовано не детям и подросткам, а достаточно взрослым людям, имеющим за печами определенный жизненный опыт. Я “Войну и мир” прочел впервые в 22 года, а Чехова открыл для себя еще позже — в 30, когда учился на Высших сценарных курсах. Чтобы встреча с великим произведением состоялась, нужно быть готовым к этой встрече.

Писательство — ремесло затратное. Откуда силы черпаете?

Их не так много, как кажется. А источник — в любопытстве. В до сих пор не утоленном желании узнать, а что будет дальше.

Считается, что писатель живет от книги к книге.

Многие, наверное, так и живут. Для меня самое важное — просто жить. По мере сил постигать Жизнь. Не измерять ее победами и поражениями. Не бояться совершать ошибки, но стараться, чтобы их все-таки было не очень много. И любить Жизнь. Как бы она ни складывалась.

И вам никогда не случалось жалеть о том, что нельзя вернуться назад, что-то исправить, прожить иначе?

Нет. В каждую минуту своей жизни ты поступаешь только так, как можешь поступить. Ты проходишь только то, что отпущено именно тебе, “чужую” жизнь прожить невозможно. Тебе достаются только твои победы и только твои поражения. Ни у кого таких нет, не было и не будет. Человек — это текст. Неповторимый. Единственный. Он живет — текст пишется. Закончится текст — закончится и жизнь.

Ревизор.ru является независимым сетевым изданием. Для того чтобы активно освещать культурные мероприятия по всей стране, мы нуждаемся в финансовой поддержке. Помочь порталу можно прямо на сайте по форме ниже.

Источники

править
 
 
Creative Commons
Эта статья содержит материалы из статьи «Андрей Битов: Человек – это текст», автор: Виктория Пешкова, опубликованной Ревизор.ру и распространяющейся на условиях лицензии Creative Commons Attribution 4.0 International (CC BY 4.0) — указание автора, оригинальный источник и лицензию.
 
Эта статья загружена автоматически ботом NewsBots в архив и ещё не проверялась редакторами Викиновостей.
Любой участник может оформить статью: добавить иллюстрации, викифицировать, заполнить шаблоны и добавить категории.
Любой редактор может снять этот шаблон после оформления и проверки.

Комментарии

Викиновости и Wikimedia Foundation не несут ответственности за любые материалы и точки зрения, находящиеся на странице и в разделе комментариев.