Андрей Волков: «Стремлюсь вызвать скульптурой смех или слезы»

25 апреля 2018 года

Мастерская сварщика и скульптора по металлу Андрея Николаевича Волкова находится в селе Дракино Серпуховского района недалеко от города Протвино. Здесь же расположен выставочный зал работ художника. Все они выполнены из листа обыкновенной стали. Мастер сворачивает и сковывает каждую деталь, а потом сваривает в сложные композиции. Андрей Николаевич делает скульптуры на литературные, лирические и философские темы.

— Расскажите о ваших работах. Какие темы и образы вам близки?

— С семидесятых годов я увлекся жанровой скульптурой. Если брать общепринятое понимание скульптуры, то мои работы противоречат всем ее канонам. Скульптура — это что-то лаконичное, лишенное деталей, «литературщины». У меня все наоборот. Люблю делать композиции на сюжеты книг. Одна из первых моих работ — это «Экипаж Антилопы-Гну» по мотивам «Золотого теленка». Я сделал ее в 1973 году. Тогда я еще не умел варить, поэтому скульптура спаяна из медных частей серебряным припоем.

Есть скульптуры, которые посвящены литературным героям и писателям. Например, я изобразил Воланда с котом Бегемотом из «Мастера и Маргариты», Шарикова из «Собачьего Сердца». В композиции «Дон Кихот» этот персонаж летит на коне и сражается с мельницами. Лев Николаевич Толстой тоже стал героем моей скульптуры. Граф сидит на лошади, а поп грозит кулаком вслед отлученному от церкви писателю. На другой работе доктор Антон Павлович Чехов с чемоданчиком в руках шагает по Серпухову.

Мне интересно запечатлеть какое-то состояние или настроение. Одна из работ называется «Мыслитель». Человек примерно моего возраста сидит на своей полусгнившей лодке, пьет портвейн, курит и размышляет. Другая композиция в том же духе называется «Пивбар». В деревне собрались собутыльники, один мужик взял две кружки пива, а другой показывает ему воблу. «Осенний пляж» — это тоже попытка поймать душевное состояние. На пустом пляже стоит немолодой человек и видит осень своей жизни. Работа «Человек и собака» напоминает то, как начинается мое утро. Выхожу во двор, а на меня смотрит собака. Ее глаза говорят: «хозяин, дай поесть».

Часто настроение передаю через природу или городской пейзаж. Например, в «Вечере в провинции» я изобразил улицу, дым из трубы, кошек, прохожих и мальчика, который выходит из дома со скрипкой. Другая подобная работа называется «Парикмахерская». Дама привязала свою собаку на улице, а сама решила сделать прическу. Какая-то девочка шла на занятия по музыке, но остановилась и смотрит через окно, что происходит в парикмахерской. В скульптуре «Подземный переход» показана городская среда и человек, который в ней обитает. На поверхности просит милостыню инвалид в коляске, а прохожие спускаются в переход, под которым выступают трубы канализации.

Меня интересует лирика, поэтому стремлюсь вызвать скульптурой разные чувства: смех или слезы. Среди лирических работ назову «Расставание». Мужчина собрал вещи и уходит из дома, а жена с ребенком смотрят ему вслед. Другая лирическая скульптура — «Поцелуй в лифте». Влюбленные целуются в лифте, и им кажется, что все вокруг кабины, включая дом, развалилось и разлетелось в стороны.

Среди скульптур есть и фантастические или юмористические работы. У меня было несколько выставок в музеях космонавтики в Калуге и Москве. Для них делал скульптуру Эдуарда Циолковского. Он был фантазером и хулиганом, ездил по Калуге на велосипеде и в мыслях, наверное, воображал, что на велосипеде взлетает в космос. Еще одну скульптуру-фантазию я назвал «Тренажер для ангелов». Перед тем как летать ангелы тренируются на специальной машине. Сначала они стоят в очереди, потом поднимаются и парят. Кто-то из них не долетает и разбивается.

Есть небольшая пародия на наш национальный характер, которая называется «Свобода». Перед свиньей открыли дверь хлева, в котором жила долгое время, но она сомневается, стоит ли идти на зеленую травку или лучше остаться в хлеву. Той же теме посвящено «Утро на площади Ленина». Пасмурно и грязно, какая-то старушка подметает площадь, а Ленин указывают путь.

В 2017 году я сделал юбилейную скульптуру в честь 100-летия революции. Изобразил разваливающиеся здание с фигурами, которые олицетворяли советскую власть. Еще есть шутливая композиция «Ледниковый период». На Красной площади устроили каток и все захороненные здесь вожди, в том числе Владимир Ильич, не выдержали, встали из могил и стали кататься.

Если покрутить ручку, то картина придет в движение. Иосиф Виссарионович станет пить «Киндзмараули», Леонид Ильич Брежнев замашет рукой, а Хрущев — кукурузой.

У меня есть ряд скульптур, которые двигаются. Люди привыкли, что на выставках нельзя ни до чего дотрагиваться, а я предлагаю потрогать и покрутить ручки у скульптур. Человек через это становится причастен искусству. У двигающихся скульптур самая простая механика. Можно еще покрутить ручку у иллюстрации к песне «Мама, я летчика люблю». У дамы перед глазами полетят самолетики.

Небольшие жанровые скульптуры из металла стали вашим основным делом с 1990-х годов. А что вы делали до этого?

— Я делал их и раньше, просто в советские годы скульптуры были моим хобби. В 70-е и 80-е в основном работал над оформлением общественных зданий, домов культур. Например, в 1973 году с тремя другими художниками оформлял книжный магазин «Молодая Гвардия» в Москве. Там было много наших металлических панно в залах, но от убранства сейчас осталась только одна «железка» снаружи у входа в магазин. Другой заказ в Москве — оформление дворца культуры завода «Фрезер». Мы там делали композицию с восьмиметровыми деталями из полированного алюминия. Работал по всему Союзу от Грозного до Владивостока. Делал люстры, панно, фонтаны. Во Владивостоке я изготовил на фасаде почтамта огромный циферблат часов с трехметровой минутной стрелкой и цифрами из нержавеющей стали.

Вам больше нравится находиться в свободном плавании или выполнять заказы, как в советские годы?

— Я почти всю жизнь нахожусь в свободном плавании. Я всегда мыслил, как капиталист, несмотря на идеологию, которую внушали с высоких трибун. Еще в семидесятые годы осознал, что волка ноги кормят, и сам добывал себе заказы. Я и мои друзья-художники не ждали, пока заказы упадут к нам с неба, а шли к архитекторам, которые что-то строили в Москве и других городах. Представлялись художниками по металлу и предлагали оформление здания.

У вас на полках стоят портреты деда, расскажите о нем.

— Мой дед Зосима Прокопьевич Волков был кузнецом из Великого Устюга. Он делал не просто топоры и косы, а художественные вещи. В основном это были шкатулки с секретными замками. Шкатулки были деревянные, но обиты жестью и покрыты особым узором, который назывался «мороз по жести». До революции, когда в стране были купцы и промышленники, шкатулки пользовались спросом, а после 1917 года стали никому не нужны. Дедушка в эти годы ездил в Ленинград и представлял шкатулки уже как произведения искусства. В этнографическом музее в Питере и сейчас есть его работы. В детстве я ходил с отцом в этот музей, и там стояла витрина с портретом деда и тремя или четырьмя его шкатулками в отделе искусства народов севера.

Получается, вы подхватили дело деда?

— Да. Кроме того, мой сын Иван Волков стал ювелиром, а дочь Мария занимается художественной сваркой по металлу в Америке. Она работает в похожем стиле.

Вы сказали, что еще в молодости мыслили как капиталист. Неприятие советской системы было в семье или лично у вас?

— Мой папа много лет провел в лагере и ссылке. Отец приехал из Великого Устюга в Ленинград и поступил в строительный техникум. Он с детства занимался астрономией: вел наблюдения за солнцем, писал небольшие статьи. В Ленинграде он стал ходить на лекции по астрономии старых профессоров. Как-то папу вызвали в органы безопасности и предложили стать осведомителем: записывать, о чем эти профессора говорят между собой. Отец отказался, и вскоре его арестовали. Отправили на Соловки, а потом на проектировку Беломорканала. Это было еще до пика репрессий, поэтому ему удалось выбраться. За прилежную работу отцу заменили лагерь ссылкой в Караганду.

Когда вы выбрали для себя художественное направление?

— Я выбрал себе профессию еще в детстве в Луганске. Мама и папа жили там некоторое время. Лепил разные жанровые сценки из пластилина по мотивам литературных произведений. До сих пор сохранилась фигура Беликова из чеховского «Человека в футляре». Учился в школе я не важно, но много читал. В те годы во мне боролись два чувства. Тянуло на лирику и, в то же время, хотелось стать знаменитым скульптором, чтобы ваять портреты вождей, памятники героям или сцены освоения космоса. Я, например, сделал из пластилина кусок самоходной баржи Т-36 со штурвалом и четырьмя военными среди волн. В 1960 году ураганным ветром советскую баржу унесло в Тихий океан. Солдаты дрейфовали больше месяца в океане, а потом прибились к берегам Америки.

Случайно совпало, что у школьного приятеля мама оказалась художником-живописцем, а отец главным архитектором Луганска. Друг и предложил мне после седьмого класса пойти в художественное училище на скульптурное отделение.

Потом отца перевели из Луганска в Тулу на металлургический завод главным инженером. Там я окончил школу рабочей молодежи и немного поработал на художественном комбинате учеником гипсоформовщика.

После Тулы решил поступать в Строгановское художественно-промышленное училище в Москве. На скульптуру меня не приняли, и я поступил на металл. Я не предполагал тогда, что буду заниматься именно сваркой. Эту технику освоил уже после института.

Как вы оказались в Протвино?

— Родители жили в Туле, а Протвино находится примерно между Тулой и Москвой, где я оканчивал институт. Впервые я узнал об этом подмосковном городе от мамы. Она сказала, что слышала о каком-то поселке Протвино, где хорошее обеспечение: можно купить зимой помидоры и колбасу. Советские граждане в те годы были озадачены одной проблемой — где купить еды. В Туле, например, не хватало масла, мяса, сыра. У отца имелся автомобиль «Запорожец», и мы поехали в Протвино.

Протвино — это город физиков. Мне там понравилось, и я попросил отца заехать в управление Института физики высоких энергий. Зашел в управление и сказал секретарю, что оканчиваю Строгановское училище в Москве и хотел бы устроиться здесь художником. Через какое-то время со мной связались и согласились взять на предприятие, поэтому дипломную работу посвятил Протвино. Я сделал абстрактную скульптуру в виде клубка энергии, в котором рождается новая частица.

Долгое время ваша мастерская располагалась в церкви села Дракино. Как вы оказались в церкви?

— Дракино находится в трех километрах от Протвино. В советское время церковь Бориса и Глеба стояла заброшенной, а мне и трем товарищам нужна была мастерская, чтобы заниматься сваркой, ковкой и гончарным делом. В Протвино подходящих помещений не было, поэтому мы, в конце концов, вышли на эту церковь. Ее закрыли еще в 1930-е годы, а потом какое-то время колхозники хранили в ней зерно. Управление культуры Московской области разрешило нам работать в церкви с условием, чтобы мы провели в ней консервационные работы. Мы привели здание в порядок, насколько было в наших силах, и с 1980-х годов работали. Я обязан этой церкви, поэтому, когда ее открыли вновь, бесплатно сделал для ее ограды металлические ворота и калитку.

Источники править

 
Эта статья содержит материалы из статьи «Андрей Волков: «Стремлюсь вызвать скульптурой смех или слезы»», опубликованной интернет-портала «Подмосковье сегодня» (mosregtoday.ru) и распространяющейся на условиях лицензии Creative Commons Attribution 4.0 (CC BY 4.0) — при использовании необходимо указать автора, оригинальный источник со ссылкой и лицензию.
 
Creative Commons
 
Эта статья загружена автоматически ботом NewsBots в архив и ещё не проверялась редакторами Викиновостей.
Любой участник может оформить статью: добавить иллюстрации, викифицировать, заполнить шаблоны и добавить категории.
Любой редактор может снять этот шаблон после оформления и проверки.

Комментарии

Викиновости и Wikimedia Foundation не несут ответственности за любые материалы и точки зрения, находящиеся на странице и в разделе комментариев.