Викиновости

Андрей Воробьёв: «Политиком я быть не хотел»

7 августа 2018 года

Губернатор Московской области о митингах, хоккее и армии.

— Мусорная тема — главный вызов, с которым столкнулись?

— Ещё дольщики и наведение порядка в здравоохранении. Медицина долго находилась на муниципальном уровне, а там нет ресурсов для содержания медучреждений в хорошем состоянии. Часто не хватает денег на элементарное — подкраску стен и ремонт сантехники. Уже не говорю о глобальном — решении проблемы дефицита кадров, приглашении высококвалифицированных и профессиональных специалистов, покупке дорогостоящей медицинской техники.

Когда пришла наша команда, полномочия по Минздраву мы подняли на свой, региональный уровень и, смею утверждать, многое сделали. Финансирование отрасли выросло за пять лет со 120 миллиардов рублей до 170. Все поликлиники области приведены в пристойный вид — холлы, коридоры, кабинеты. В стационарах пока картина похуже, но там и ситуация серьёзнее, внешним марафетом проблему не решишь. Часть больниц в таком состоянии, что их не ремонтировать надо, а сносить и строить новые. Морально и технически устаревшие корпуса, которые никак не превратить в современные клиники.

Надо учитывать и то, что жители Подмосковья сравнивают качество жизни с московским. Это логично, но всё же не надо забывать, что возможности у нас сильно разнятся. Москва — отдельная территория, уникальная для нашей страны. Это один из самых богатых городов мира. Его бюджет на 2019 год составит 2,2 триллиона рублей. А у нас в 2019-м будет лишь 700 миллиардов. Денег в три раза меньше, территория же в восемнадцать раз больше. Да, живёт в Москве 12 с половиной миллионов человек, а в области — семь с половиной миллионов, но это даже не двукратное превышение…

Впрочем, какой прок сравнивать? Надо исходить из того, чем располагаешь, использовать каждую копейку. Чтобы ощущения от пребывания в Красногорске или Одинцово приближались к тем, которые испытывают люди, гуляя по Никольской улице в столице.

Московская агломерация — одна из наиболее успешных с точки зрения вклада в ВВП России. По оценкам Минэкономразвития, за пять лет мы внесли лепту в размере почти двадцати процентов. Это значит, ежегодный совокупный экономический рост Москвы и области составляет 4,5—4,7 процентов.

— И всё-таки: какой момент за эти пять лет лично для вас был наиболее дискомфортным, Андрей Юрьевич? Митинги в Волоколамске?

— Пожалуй, это пик. Но важно понимать, что губернатором я работаю с осени 2012-го и весь следующий год посвятил детальному знакомству с регионом. По сути, не выходил из вертолета, облетал район за районом, приезжал в населённый пункт, шёл в клуб, кинотеатр или другой большой зал, где общался с местными жителями. Порой там такие страсти закипали, такая буря недовольства поднималась!

Словом, я закалён разными ситуациями и готов к резкому выплеску эмоций.

— Но показалось, в Волоколамске вы «поплыли» перед собравшейся на площади толпой.

— Показалось. На митинг я поехал по единственной причине: в соцсетях прошла информация о массовом отравлении детей из-за выбросов газа на полигоне «Ядрово». Потом выяснилось, всё не совсем так, точнее, совсем не так. На месте я быстро разобрался, что реально дети не пострадали. И слава богу. Да, запах был мерзкий, и это вызвало негодование жителей, но никто не отравился. Это подтвердили и медики, и Следственный комитет. Разбор ситуации был очень жёсткий.

А сам факт неприятного инцидента запомнится мне надолго. Как и многое другое в работе губернатором Подмосковья.

— Например?

— Мы же не только про негатив говорим, правда? Недавно встречался с жителями Сергиева Посада, потом пошёл на трапезу к местному настоятелю архиепископу Феогносту. Там у меня состоялся разговор с митрополитом Санкт-Петербургским и Ладожским Варсонофием, а он является управляющим делами патриарха Московского Кирилла. И вот владыка спрашивает: «Как думаете, откуда Святейший получает больше всего писем, на которые надо дать пастырский ответ? Из Московской области. Активные у вас люди!» Я согласился: «Очень!»

Настоящие граждане и должны быть такими — неравнодушными, которым до всего есть дело. Они не дают расслабиться ни на минуту.

— Но вы-то, будем откровенны, не собирались становиться губернатором.

— Больше скажу: я и политиком быть не хотел. В известном смысле это стечение обстоятельств.

— Не так давно побывал в ваших родных местах. А вы часто в Красноярск выбираетесь?

— К сожалению, редко. Мы всей семьей уехали оттуда в самом конце восьмидесятых годов. Точнее, родители и младший брат перебрались в Москву чуть раньше, я же немного задержался. Отец с Сергеем Шойгу стали создавать корпус спасателей, а я, отслужив в армии, вернулся в Красноярск и какое-то время ещё провёл там. Доучивался в институте, деньги зарабатывал.

— В армию вы загремели сразу после окончания школы? — Сначала поступил в политехнический институт, отучился год, а потом уже встал под ружьё…

С детства я серьёзно увлекался хоккеем с шайбой, выполнил норматив кандидата в мастера спорта, постоянно играл за сборную края, вместе с друзьями по тройке, с которыми занимался в СДЮШОР, попал в поле зрения тренеров местной команды мастеров «Сокол». Нас даже просматривали скауты московского «Динамо», но последнего шага для перехода в профессионалы мы так и не сделали. Может, не хватило каких-то знакомств, связей или собственной решительности.

В итоге наш капитан Костя Головченко уехал в Челябинск, а мы с его тезкой Кислицыным остались в Красноярске. Так тройка распалась, мечты о большом хоккее пришлось похоронить.

Честно сказать, я учился средне, поскольку много тренировался и постоянно играл за сборную края. По пятницам и субботам почти не ходил в школу, по этим дням были матчи первенства России. В нашу зону входили Томск, Новосибирск, Иркутск, Новокузнецк, Кемерово, Екатеринбург, Челябинск, Ангарск. Пока доедешь-долетишь из одного конца в другой… Какая тут учеба?

В институте тоже не блистал успеваемостью, и после первого курса, как вы справедливо заметили, загремел в армию.

— А откосить?

— Отец в тот момент работал первым секретарём Сосновоборского горкома партии, теоретически мог позвонить военкому, но тема даже не возникала. Батя был настоящим, принципиальным коммунистом, у него язык не повернулся бы хлопотать о преференциях для сына. Раз призвали, значит, вперёд — и с песней.

Меня усадили в поезд с такими же новобранцами, отправив в столицу нашей родины, а оттуда — в Московскую область, в Балашиху. Выходит, в эти края я впервые попал в июле 1988 года. Тридцать лет назад. Юбилей — не юбилей, но дата круглая.

Кстати, в Москве я никогда не жил. Когда в начале девяностых переехал к родителям, поселился с ними на служебной даче в Усово, которую дали отцу. Потом построил себе дом в Барвихе. Так что я всегда был подмосковным жителем.

— Служили вы в дивизии особого назначения имени Дзержинского. Туда ведь брали не всех?

— В военкомате изучали биографию, смотрели подноготную: хорошая характеристика, спортсмен, сибиряк… Вы помните, что за время стояло на дворе. Распад СССР, центробежные настроения в союзных республиках, конфликты на национальной почве… Нам, молодым пацанам, пришлось с оружием в руках заниматься наведением конституционного порядка. Сначала базировались в Баку, после землетрясения в Армении нас перебросили в Ереван, расквартировали на стадионе «Раздан». Мы контролировали работу аэропорта «Звартноц». Затем начались волнения в Фергане и Коканде, нас погрузили в Ил-76 и — туда, в Среднюю Азию.

Там бушевала реальная гражданская война, жгли дома, кинжалами резали женщин, стариков, детей, никого не щадили.

— Стрелять вам приходилось?

— Только в воздух. Был момент, десятитысячная толпа зажала нас на площади и стала теснить с разных сторон. Что могла сделать тысяча солдатиков с щитами? Вышла девятая рота (позже её переименовали в отряд спецназначения «Витязь») и остановила людскую массу. Мы тоже сыграли свою скромную роль, когда получили команду открыть огонь вверх. Это быстро разрядило обстановку.

— Испугаться успели?

— С нами хорошо работали психологи и политруки. Объясняли, для чего мы там находились.

Кстати, потом неоднократно задавал себе вопрос, почему тогда не было страшно. В восемнадцать лет многого не понимаешь. Если бы то же самое случилось в двадцать восемь, наверное, испугался бы. Да и как можно бояться, когда слева и справа стоят такие же бритые пацаны? Прижались плечом к плечу, зубы сцепили и — ни шагу назад.

Конечно, настоящие боевые действия — другое, там иной градус напряжения, но и там, где был я, угроза витала в воздухе. Это ощущалось.

— Мысль остаться в армии не возникала?

— Ни разу. Более того, предлагали пойти в учебку, но я отказался. Не хотел никем командовать, даже командиром отделения становиться. Довольствовался положением рядового. И оба моих армейских товарища ни лычки на погоны не получили. Нам было так комфортнее. Не знаю, почему…

С другой стороны, два года службы не оказались выброшенными на ветер. Прозвучит банально, но мысль справедлива: армия — школа жизни, которую желательно пройти каждому мужчине. Солдатская жизнь рихтует качественно. Я ехал в часть с блоком болгарских сигарет «Ту-134», полученным от бабушки перед отъездом, и думал, это поможет наладить отношения с сослуживцами. Парни не отказались от табачка, но быстро дали понять: авторитет завоёвывается другим. Считаю, экзамен на зрелость я сдал.

Мажором тоже никогда не был. С подобными замашками в Сибири делать нечего. Быстро обламывают, на место ставят. К тому же я играл в хоккей, где любому, кто попробовал бы зазвездить, переломали бы кости. И тренер ещё добавил бы.

Так что я получил прививку на всю жизнь.

— После дембеля сразу вернулись в Красноярск?

— И попал в другую страну. За два года всё радикально изменилось. Некоторые мои товарищи по хоккейной команде бросили спорт и занялись рэкетом. Я слова такого не слышал! Они даже внешне стали выглядеть иначе — одеваться, ходить, говорить. Не узнавал их!

Криминальная тема меня абсолютно не интересовала, сторонился ее, а вот бизнес привлекал. Видимо, в нашей семье коммерческая жилка передавалась на генном уровне. Моя бабушка по отцовской линии была заслуженным работником советской торговли, руководила крупным магазином. Для понимания: не будучи членом КПСС, она получила орден Ленина, высшую государственную награду, которую людям её профессии давали крайне редко. По сути, Татьяна Кузьминична являлась главой нашей семьи, её доминантой.

Какое-то время жил с бабушкой, она занималась моим воспитанием, много в меня вложила. После армии вернулся в институт, продолжил учёбу, но элементарно не хватало денег на жизнь. Дурацкая ситуация! Не мог же я, здоровый лоб, просить у родителей или у бабушки. Ничего не оставалось, как самому искать источники заработка.

Отец оставил в Красноярске ВАЗ-2106, я спросил у него разрешения и занялся частным извозом. После лекций садился за руль и калымил. У деда тоже был «жигуль», но покруче — одиннадцатой модели. Иногда ездил на нём. В месяц выходило рублей 50—70, вполне приличная сумма для студента по тем временам.

А потом случилась неприятность… Повёз двух молодых людей в аэропорт, они по дороге предложили сыграть в карты. Я по молодости был человеком азартным, заводным — и согласился. О чём быстро пожалел.

Это оказались профессиональные аферисты, я одним махом просадил семьсот рублей. Как потом выяснилось, в их ловушку попали многие, но разве от этого легче?

Конечно, таких денег у меня не было, а карточные долги, как известно, надо отдавать, их не прощают. К счастью, неделей раньше женился мой друг, родня собрала ему в качестве подарка тысячу рублей, их Дмитрий и одолжил мне. С тех пор вообще не играю в карты, даже в «дурака».

Этот случай в определённом смысле изменил мою жизнь… Надо было возвращать деньги другу, самому как-то выживать. Срочно требовался стартовый капитал, чтобы двигаться вперёд.

— Занять у бабушки?

— Вот! Расскажу историю, только, пожалуйста, отнеситесь к ней с пониманием…

Я был знаком с красноярскими цыганскими баронами. Пришёл к самому авторитетному, говорю: «Борис, одолжи на бизнес». Спрашивает: «Что взамен?» Отвечаю: «Машины не мои, квартира тоже… У бабушки была одна ценная вещь…» Борис погладил усы и произнёс: «Пять тысяч рублей».

— Что за вещь?

— Давайте опустим эту деталь, не в ней суть.

Словом, я отправился к бабушке. Иду, голову ломаю, не знаю, с какой стороны подступиться к теме. Захожу в квартиру, трусь, мнусь… Бабушка сразу догадалась: «Что, Андрюша?» Говорю, мол, вот такая история… Даже не дослушала: «Возьми то, что тебе нужно, в шкафу на верхней полке». Я опешил: «Ты серьёзно?!» Бабушка лишь плечами пожала: «Ты же для дела просишь. Бери. Дарю».

Возвращаюсь к Борису, протягиваю: «Дай слово, что позволишь выкупить, если принесу обратно всю сумму». Цыган молча кивнул.

И я начал, что называется, пахать. Передо мной стояла конкретная цель — рассчитаться с долгами и вернуть бабушке взятое у неё. И я сделал это! Борис отдал, как обещал.

Отцу мы с бабушкой решили ничего не рассказывать. Секретарь горкома не понял бы нас…

— И с какого бизнеса вы начинали?

— Тогда все занимались примерно одним и тем же — «купи-продай».

Источник: ТАСС

Окончание

Источники править

 
 Эта статья содержит материалы из статьи «Андрей Воробьёв: «Политиком я быть не хотел»», опубликованной на интернет-портале In-schelkovo.ru газеты «Время» и распространяющейся на условиях лицензии Creative Commons Attribution 4.0 (CC BY 4.0) — при использовании необходимо указать автора, оригинальный источник со ссылкой и лицензию.
 
Creative Commons
 
Эта статья загружена автоматически ботом NewsBots в архив и ещё не проверялась редакторами Викиновостей.
Любой участник может оформить статью: добавить иллюстрации, викифицировать, заполнить шаблоны и добавить категории.
Любой редактор может снять этот шаблон после оформления и проверки.

Комментарии

Викиновости и Wikimedia Foundation не несут ответственности за любые материалы и точки зрения, находящиеся на странице и в разделе комментариев.



Источник — https://ru.wikinews.org/w/index.php?title=Андрей_Воробьёв:_«Политиком_я_быть_не_хотел»&oldid=15790863