Ирина Мекедо: «Журналист – это профессия и образ жизни»
4 декабря 2018 года
По словам ведущей Щёлковского телевидения Ирины Мекедо, город и район – живой организм, который меняется каждый день и час. Наблюдать за этими изменениями, освещать их в новостях, программах и фильмах – в этом и состоит задача районного журналиста. Себя Ирина с улыбкой называет «динозавром Щёлковского телевидения». Но пообщавшись с ней, думаешь: вот бы всем молодым журналистам столько энергии и лёгкости на подъём. О том, почему фанаты профессии не взрослеют, на какой подводной лодке плавало Щёлковское телевидение и как любовь к группе «Аквариум» помогла научиться снимать кино, Ирина рассказала газете «Время».
Родом из Щёлкова
— Ирина, почему ты решила стать журналистом?
— Моя мама, Галина Алексеевна Мекедо — краевед, она сотрудничала с газетой «За коммунизм» и привела меня туда. Первым в газете опубликовали моё школьное сочинение «Я родом из Щёлкова» с подписью: «Ира Мекедо, 13 лет». После этого я года два посещала молодёжную редакцию. Редактор Лариса Борисовна Тесёлкина сказала мне: «Ты будешь журналистом». Но я упёрлась: «Ни за что. Не буду. Я просто так хожу». Тогда ведь начала появляться информация о том, что журналистов убивают, это опасная профессия. Так что я не думала, что это станет не просто хобби, а любимой работой. Ларисе Борисовне по сей день благодарна за то, что она увидела во мне что-то, чего я ещё сама в себе не видела. Знаешь, какой момент был удивителен: вот мне 15 лет, пишу очередное сочинение и понимаю, что пишу его вообще другим языком. Вдруг, в один момент что-то изменилось. Уже потом поняла, что так пишется журналистская статья. В 17 сотрудничество с газетой стало более плотным. Когда был путч 1991 года, мне не поручали освещать эту тему, но так получилось: я ездила на баррикады, привозила оттуда репортажи; брала интервью у бывшего секретаря местного горкома партии… А что — мне 17 лет, с меня какой спрос? Я маленькая. А писала нормально. В газете в то время все были вдвое старше меня, советской закалки. Там, я считаю, был образец коллектива во многом. После школы я поступила на журфак МГУ и параллельно — в Московский технический колледж, где освоила слепую машинопись на всех языках. Пригодилось — пользуюсь до сих пор.
— При тебе зарождалось Щёлковское телевидение. Как это было?
— В 1993 году людей на телевидение (тогда — КРИС, коммерческая развлекательно-информационная служба) набирал Сергей Анатольевич Жарков. Мы ещё ничего не умели толком, некому было научить. Сейчас смешно вспоминать, как готовили первые программы: к примеру, пытались обойтись без закадрового текста — озвучить в кадре всю основную информацию и передать микрофон собеседнику, который мог говорить и 15, и 20 минут… Потом всё это почти без монтажа запускали в эфир. Включить новости на центральных каналах и посмотреть, как делают профессионалы, почему-то не сообразили. Но, несмотря на все сложности, мы были фанатами своего дела. Нас было всего человек пять, и мы работали почти бесплатно — времена были тяжёлые. А через год у предприятия совсем кончились деньги. Телевидение распустили, но вскоре новый редактор — Александр Николаевич Анфиногенов собрал его заново. Я к тому времени устроилась корреспондентом в газету «Время», но продолжала смотреть эфиры. И когда вернулась на телевидение в 1998-м, уже в должности начальника службы информации, сказала редактору: «Не надо изобретать велосипед, включите Первый канал, Второй — сделайте так же».
Есть человек — есть программа
— Как на телевидении появляются новые проекты?
— Существует поговорка: «Есть человек — есть проблема, нет человека — нет проблемы». Я её всегда произношу иначе: «Есть человек — есть программа». Единственный наш проект, в котором сменилось несколько ведущих — «Открытый урок», и то при сохранении названия у каждого автора свой почерк. В основном, происходит так: приходит новый человек, у него есть свои идеи и умения — и он начинает делать программу. Ушел — всё, этим заниматься некому. Но вообще, у нас нет текучки кадров. Люди уходят чаще всего куда-то «наверх», по той причине, что растут. По большей части, мы все тут живём. У меня в столе уже ящиков не хватает — собираю предметы, связанные с разными периодами жизни, работы — например, рукописные характеристики, которые я, 20-летняя, писала в газете коллегам несколькими годами младше…
— Доводилось учить молодых журналистов, передавать знания?
— Да. Мне рано стали доверять оценивать профессиональные качества людей, воспитывать молодёжь. Мои ученики работают и на федеральных каналах, и в зарубежных СМИ. Сейчас я никого не учу, а долгое время это было так. Случалось, что и ошибалась — казалось, что из человека что-то получится, а нет. Журналиста сотворить из ничего, я думаю, нельзя, должны быть какие-то задатки. И тем, у кого они были, я просто старалась помочь их развить. Надеюсь, научила кого-то чему-то полезному. Для меня главное — приносить пользу на любимой работе, и хотелось бы это делать как можно дольше. Журналист — это профессия и образ жизни.
— Я слышала, прежнюю студию Щёлковского телевидения прозвали «подводной лодкой». Почему?
— Это было небольшое помещение в здании администрации, рядом с актовым залом — две комнаты без окон и кухня. Раньше там располагалась кинобудка. Конечно, условия для работы были не очень, но в то же время нам было там уютно — целых 17 лет. «Подводная лодка» — это ностальгия. Три года назад, перед переездом в новую студию мы все написали на стене свои имена, и кто в каком году пришёл работать. А нынешнее помещение, в народе — «вышка», было построено ещё в 1998 году как эфирный комплекс, здесь работала группа, которая на выход сигнал отправляет. И студия прямого эфира находилась в вагончике — раз в неделю мы приходили сюда снимать программу «Диалог». Потом стали летом «уходить на каникулы», так как было очень жарко в этом помещении без кондиционера. И сам вагончик узенький — один человек за столом смотрелся комично, два — неловко, а трое — совсем смешно. Но мы много лет так работали, никто не жаловался. Потом, усилиями нашего руководства и районного, нам построили студию побольше, и сейчас её снова расширяют. Скоро у каждой программы появится свой уголок, и мы сможем не переставлять с места на место столы, не перевешивать картинки: на «Новости» одно, на «Диалог» другое, на «Новости православия» — третье...
— Почти 14 лет ты вела программу «Диалог». Почему перестала?
— Мне этот вопрос раньше часто задавали, сейчас уже, кажется, привыкли, что меня сменил Сергей Дадыко. Скажу так: наверное, надо менять что-то в жизни, если где-то ты уже выработался и ничего нового не привнесёшь. Руководство посчитало, что меня пора перебросить на другие направления, и я не сопротивлялась — занялась новыми проектами: фильмами, расследованиями, сьёмками. «Диалог» не отнимал много времени, но два дня в неделю сидишь и в голове у тебя только этот предстоящий час, когда ты должен поговорить с гостем и пусть не знать о его работе столько же, сколько он, но всё же не быть дилетантом. К нам приходило много интересных гостей: космонавты Алексей Леонов, Сергей Волков, олимпийский чемпиона по лёгкой атлетике Юрий Борзаковский. С губернатором Московской области Андреем Воробьёвым был выездной «Диалог». Сейчас я эту программу веду несколько раз в год. Я с ней сроднилась, хоть и не так сильно, как с новостями.
— Новости — любимый жанр?
— Да, это — навсегда. Чего я только не делала за 20 лет: была замдиректора по формированию программ канала, шеф-редактором службы информации, ведущей телепрограмм. Даже газету выпускала, у нас была своя — «События недели». Полтора года просуществовала. Но быть в роли репортёра, бегать с микрофоном — моё любимое занятие. Мне всегда надо быть в курсе событий, если что-то пропускаю, не по себе. Любопытство — вообще главная черта журналиста. У меня, оно, наверное, даже чрезмерно развито. Поэтому есть проблема на протяжении всей карьеры — это глобализм. У меня всегда тексты большие, каждый раз надо что-то «вырезать». Сокращать чужие тексты в качестве редактора легко, а свои — нет, надо, чтобы это делал кто-то другой. Могу где-то не согласиться, «пободаться».
Журналистика трансформируется
— Мне всегда казалось, что тележурналисту сложнее — на месте нужно составить «подводку», нет времени обдумать текст…
— А сейчас нигде нет времени, нужны очень «быстрые» мозги. Журналистика трансформируется в соответствии с требованиями времени... Иной раз обидно за профессионалов, которым уже за 60 — они могли бы работать, но им тяжело быстро и лаконично передать суть, выложить в соцсети статью или видео. Мне тоже бывает сложно. Но я надеюсь, что могу адаптироваться к любым требованиям, стараюсь, по крайней мере. Так оперативно мы не работали раньше. Я вообще нетороплива — мне нужно тему основательно обдумать, чтобы выполнить задачу качественно. Другое дело — ситуация цейтнота, когда отступать некуда — вот тут я мобилизуюсь. Не знаю, может, пройдёт это увлечение соцсетями, и вместо легко усваиваемой информации, которая сейчас требуется, людям снова захочется более углубленно изучать вопрос. Текст важен для любого журналиста. На телевидении просто отличается подача: наш текст дополняется картинкой, поэтому он не требует такой детализации.
— Сейчас такая тенденция, видимо: чем больше журналист умеет, тем лучше?
— Да. У нас в данный момент нет ни одного творческого сотрудника, который занимался бы только новостями. Мы все должны быть универсалами, совмещать так или иначе разные направления работы. А как делить по специализациям, когда людей немного? Один про спорт пишет, другой про политику, а ушёл в отпуск — и что? Поэтому все взаимозаменяемы. В техническом плане — я монтировать не умею до сих пор, но может научусь. А ещё, сколько ни работала, мы никогда не занимались журналистскими расследованиями. Потом потребовалось. В новостях мы, по большей части, передаём факты, а тут их надо было и собрать гораздо больше, и проанализировать. Это так называемые спецпроекты Щёлковского телевидения, основанные на документах, свидетельствах людей. Там нет ни одного недоказанного факта.
— Я писала цикл интервью с ветеранами уголовного розыска — стало казаться, что деятельность журналиста и сыщика очень похожа…
— Да-да, я всегда говорила, что в органах внутренних дел есть оперативник и следователь. Опер собирает факты, следователь их анализирует. Я вот опер в чистом виде — могу собрать несметное количество информации, но анализировать её у меня не очень получается. Но с нашими журналистскими расследованиями пришлось научиться. Насколько я смогла это сделать — не мне судить. Я никогда не считаю, что что-то умею делать в совершенстве, никогда не довольна результатом. Это, наверное, наше «баранское» (зодиакальная черта Овнов. — Примечание автора): важен сам процесс достижения цели, а к результату быстро теряешь интерес.
Не снимайте видео вертикально
— Наверное, телевидение сильно меняется технически, становится более мобильным?
— Конечно, моя небольшая фотокамера, «коробочка», как я её называю, снимает не хуже, чем наши профессиональные камеры. А так, развитие очевидно: сначала от формата VHS мы перешли к super-VHS, потом на цифру перешли — DV, DVCAM. И сейчас уже в ходу «цифра» бесплёночная, с записью на флешку. Самое ценное, что у нас есть — это архив. Точнее, их два — первый совсем старый, кассеты хранятся с 1994 года. Записи уже оцифрованы, конечно. В нём можно многое увидеть, в том числе людей, которых нет уже. Я этот архив очень люблю и всем коллегам пытаюсь привить серьёзное отношение к нему. Мы используем много документальных кадров в своих сюжетах и фильмах. Нынешний архив весь хранится на серверах.
— Сейчас почти каждый может написать текст, снять видео, выложить в сеть… Стирается граница между журналистом и блогером?
— Не каждый. Конечно, соцсети нас во многом замещают, тоже рассказывают, где и что происходит. Но пока люди не научатся нормально снимать видео хотя бы на телефон, они не смогут конкурировать с профессиональными журналистами. Это для меня больная тема: не люблю, когда снимают вертикально. Всегда спрашиваю: «А ты дома телевизор тоже на бок ставишь?» Задумываются. Многих переучила. Я считаю, что каждое нажатие кнопки, каждое написанное слово — не одноразовое, должно иметь ценность — даже если ты творишь «для себя». Надеюсь, что вертикальная съёмка — сиюминутное явление, которое пройдёт, как например, мода искажать слова в интернет-общении. Сначала люди пользуются свободой и новыми возможностями, а потом за ум берутся. Я функцией видеосъёмки в телефоне пользуюсь, только если стала свидетелем чего-то важного, а под рукой нет камеры. Дело в том, что существует вторая сторона моей жизни, хотя сейчас она немного сошла на нет: я снимаю музыкальные концерты. Сначала делала это для себя, потом завела канал на Youtube, у которого уже больше трёх миллионов просмотров. На мероприятиях старалась быть в гуще событий. На одном из концертов группы «Аквариум» меня заметили и спросили: «Хочешь к нам?» У музыкантов есть такое понятие — «друг группы». И вот лет семь я каталась с ними по всей России, помогая в фото- и видеосъёмке концертов. Много позже парни узнали, что на работе я — серьёзный человек, веду «прямые эфиры» с важными людьми. Очень удивились!
— Здорово! А как ты начала снимать фильмы?
— Как говорится, нельзя сделать человека героем, не поставив его в соответствующие условия. Так вышло и с моим первым опытом режиссёра и оператора. Когда собирались в Финляндию в город-побратим Щёлкова Лохья, один хороший человек не смог поехать и предложил своё место в делегации мне. Директор сказал — езжай, а заодно фильм сними. Я потренировалась — выйти на улицу и поснимать окружающую действительность. Получилось... Потом мы снимали в Латвии в Талси, несколько раз в Германии. В городе-побратиме Хемере освещали выставку фотографий из концлагеря. Сняли фильм «Победа человечности». А потом была «Дорога на Берлин» (Щёлковское телевидение получило за эту картину областную «Премию Мельникова» — прим. авт.). Много кинофильмов снято и в Щёлкове: среди них «Музей вчера, сегодня, завтра» к 50-летию нашего любимого историко-краеведческого музея, рассказ о главном фотографе Щёлкова 60-х годов Рудольфе Плахине... Иногда я и новости снимаю. Мне это нравится, не меньше, чем писать. Причём тяжёлой технике предпочитаю свои камеры небольшие. Люблю естественные, живые моменты — когда их удаётся снять, это здорово.
— У вас часто происходят зарубежные командировки?
— Да, несколько лет назад стали выбираться за пределы района и даже страны. Мы не только ездим в города-побратимы, но и путешествуем с нашими партнёрами, которые участвуют в зарубежных профессиональных форумах и выставках. Коллеги ездили в Южную Африку, в Сингапур, в Голландию. Все приключения так или иначе находят отражение на нашем канале. Сколько за четыре дня командировки успеваешь снять, столько и рассказываешь. Людям интересно, потому что это же мы, щёлковцы, своими глазами видели — и они будто путешествуют с нами.
— Какой из фильмов тебе лично больше всего дорог?
— Надо всеми было интересно работать. Последние полтора месяца занималась фильмом, посвящённым 100-летию щёлковского комсомола. Долго не знала, как к этому подойти. Надо было рассказать о том, чего уже нет, не имея видеоряда и систематизированных исторических данных. И мы строили рассказ на воспоминаниях людей за 73 года комсомола. Мне их приходилось останавливать — говорили подолгу, увлечённо. Тема оказалась волнующей. Я с таким объёмом информации ещё не работала. Поняв, что не умещаемся в хронометраж 25 минут, мы сделали две серии. Наш директор Евгений Николаевич Докукин вначале дал установку — «показать через себя». Вспомнила, что два года была в комсомоле... Вообще, получив задание, стараюсь задать побольше вопросов, понять для себя — какая у нас цель, как расставить акценты, какая аудитория это увидит… Если что-то непонятно журналисту, схемы у него в голове нет, он объяснить ничего зрителю не сможет. Всегда нужно знать больше, чем выдаёшь в эфир.
Рупор всех администраций
— Приходилось освещать, на твой взгляд, исторические события для города и района?
— Я думаю, что открытия разных объектов или начало их реконструкции — в масштабах района события исторические. Помню открытие второй полосы Пролетарского проспекта, строительство первого офисного здания — Сбербанка на горе или «Глобуса» в Щёлкове. В последние годы — реконструкция площади, улицы Парковой, сквера Пушкина. Сейчас набережную строят. Такие вещи запоминаю я, запоминают жители. Думаю, к важным событиям местного значения можно отнести и инаугурации глав района. Кстати, меня недавно в соцсетях назвали «рупором всех администраций». Человек, видимо, хотел меня поддеть — потроллить, как сейчас говорят. Но не угадал! Я подумала, что это ведь на самом деле так. Да, я рупор. Рассказываю о том, что делает власть для жителей. Пришла в районные СМИ ещё при Николае Пашине, тесно работала с Леонидом Твердохлебовым, с Александром Ганяевым. А такой гиперхаризматичный глава, как Алексей Васильевич, вообще находка для журналиста! Я уважительно отношусь к власти, хотя ошибки руководителей иной раз замечаю. Но эта информация не для эфира. О том, какая власть плохая, вам расскажут на лавочке у подъезда или откомментируют в соцсетях.
— Не бывает внутренних расхождений: скажем, надо с хорошей стороны осветить то, что на самом деле плохо?
— Понимаешь ли, я не умею обманывать ни зрителя, ни себя. И рассказываю только то, во что верю. У меня, к счастью, никогда не было заданий обелить нехорошего человека или наоборот. А что касается преобразований, я смотрю не извне, как просто житель города, а немного знаю о том, как всё устроено изнутри: каких усилий иногда стоит чиновникам принять то или иное решение. Оно может быть на каком-то этапе непопулярным, но принимается не для того, чтобы кому-то сделать плохо, а чтобы потом стало хорошо. Вот за этими процессами мне очень интересно наблюдать. К слову, были периоды, когда мы программу «События года» не знали, чем наполнить. Что-то происходило, но не в таких масштабах, чтобы вписывать это в анналы истории. А сейчас мы наоборот не знаем, что выбрать, и это здорово.
Я считаю, у нас диалог с властью, может, даже слишком открытый. Лёгкость опубликования любой информации в интернете провоцирует вседозволенность. Многие люди аргументированно задают вопросы, высказывают своё мнение. А другие, прикрываясь каким-нибудь никнеймом, могут сказать чиновнику, руководителю — «ты козёл», и чувствовать себя героями. Вот с этим я не могу смириться, хотя ничего не поделать — там вопрос воспитания. Вернее, его отсутствия.
— Работая журналистом, другими глазами видишь родной город и район?
— А я уже по-другому и не могу, если принять во внимание, что это вся моя жизнь. Хожу по улицам или езжу на велосипеде — многие узнают, здороваются. Одно время внимание меня напрягало, я не очень коммуникабельный человек, как ни парадоксально. Каждый раз вздрагивала, слыша где-нибудь в магазине: «Сынок, смотри, а эту тётю мы по телевизору видели». Сейчас привыкла. Для меня место работы — весь Щёлковский район. В принципе уже не могу воспринимать окружающую действительность кроме как глазами журналиста. Даже когда еду в отпуск — например, в Ригу, и попадаю на велопробег, смотрю не как зритель: «О, какие классные велики поехали». Оцениваю, как нам привычно: сколько участников, кто во главе колонны, кто организатор? Это уже в самой сути меня. Или иду по Щёлкову, вижу что-то интересное — возвращаюсь домой, беру камеру, чтобы сразу заснять увиденное.
— Обращаются люди лично с какими-то новостями, проблемами?
— Они понимают, что мы не всесильны, и просить лично меня решить вопрос — нет смысла, а вот осветить проблему или событие на ТВ — это да. Бывает, люди звонят, рассказывают о каких-то сложностях, мы собираемся на съёмку, но предупреждаем чиновника или руководителя, ответственного за ситуацию, что мы приедем. И иногда даже приехать не успеваем, а проблема уже решена. Это приятно. Интересную просьбу озвучила недавно одна семейная пара: «Вот мы смотрим ваши новости. Почему вы не учите людей быть воспитанными — соблюдать чистоту, не бросать фантики под ноги? Мы жили в Питере, и там в новостях всегда говорили: «Люди, вот вам сделали хорошо, благоустроили двор — а вы берегите. Не ломайте». Я задумалась — действительно. Мы, может, делаем это иногда, но как-то неосознанно. Телевидение должно воспитывать. Это касается и знания русского языка — мы к таким вещам очень трепетно относимся. Например, внедряем: название улицы не ТалсИнская, а ТАлсинская, Щёлково — склоняется.
— Я думаю, здесь дистанция меньше между зрителем и журналистом. Взять жителей Москвы как зрителей Первого канала — между ними и журналистами огромная пропасть...
— Да, дистанции нет вообще (смеётся. — Прим. автора). Мы же сами здесь живём, значит, всё, о чём рассказываем, касается нас лично, как и наших зрителей. Это одна из причин, почему я не ушла на «большие» телеканалы, хотя могла. Там коллеги половину информации додумывают, приукрашивают факты, чтобы удержать зрителя на канале. А мы ничего не придумываем. Мы иногда скучные, зато честные. Можем чего-то не досказать, но то, что говорим, должно быть максимально объективно. Конечно, всем мил не будешь. Приятно слышать, когда моя работа людям нравится, но в то же время понимаю, что кто-то наверняка посмеивается надо мной, кого-то раздражаю. Негативные отзывы всегда стараюсь трезво оценить, понять, на чём они основаны. Надеюсь, что у меня нет «короны» — всегда старалась этого избегать. И вообще мы на телевидении привыкли общаться по-простому, «на ты», без отчества. Я и по работе всегда представляюсь — либо «Ира», либо «Ирина». Мне так нравится. Наверно, не хочу взрослеть…
Самое сложное в работе — выходные
— С какого момента журналист становится профессионалом?
— Не знаю, правда. В 2003 году мне вручили первую грамоту в рамочке. Вешая её на стену, я что-то не подумала о профессионализме, только о возрасте — старею… Хотя, на самом деле, приятно такие награды получать. Сейчас у меня уже много грамот и благодарностей, даже губернаторская грамота есть. А больше всего мне дорога награда от районной администрации — знак «С благодарностью» — красивый, я его орденом называю и «выгуливаю» раз в год на День района. Не уверена, что всевозможные поощрения являются критерием профессионализма. Для меня куда большим событием стало 20-летие работы на Щёлковском. Хотя есть люди, которые у нас и дольше трудятся, в основном «бойцы невидимого фронта». А есть Серёжка Василевский. Мы с ним оба — «мамонты» или «динозавры», только он с камерой, а я с микрофоном!
— Наша профессия — очень динамичная. Что может 25 лет удерживать журналиста на одном месте?
— А я — не как все. По мне нельзя судить о профессии в целом. Причина в том, что я — безбашенный патриот своего любимого города и района. Я — коренной житель Щёлкова в пятом поколении, и в этот город, видимо, вросла. В другом месте работать по профессии было бы неинтересно — хочу наблюдать за тем, что происходит здесь, как развивается малая родина, делиться этим с другими. Ведь город и район — живой организм, который меняется каждый день, каждый час, а где-то и каждую минуту. Для меня самое сложное в работе — выходные, само их наличие. Боюсь что-нибудь интересное пропустить. Оказывается, очень прикольно выходить снимать репортаж утром 1 января. У меня уже три года так начинаются! Раз глава района работает, мы тоже. Это, кстати, здорово дисциплинирует (если вы поняли, о чём я). Хотя, помнится, что и 25 лет назад я, уходя в отпуск, на следующий же день являлась в редакцию. Выгоняли принудительно… А на данном этапе мне даже отпуск не нужен. В этом году я его и не брала. Коллеги, конечно, не такие альтруисты, но могу сказать, что лет 15—20 назад было сложнее найти желающих поработать в субботу-воскресенье-праздники. Сейчас вопросов не возникает, это стало в порядке вещей. Как бы пафосно ни звучало — мы пишем летопись Щёлковского района.
Беседовала Дарья Пиотровская
Источники
правитьЭта статья содержит материалы из статьи «Ирина Мекедо: «Журналист – это профессия и образ жизни»», опубликованной на интернет-портале In-schelkovo.ru газеты «Время» и распространяющейся на условиях лицензии Creative Commons Attribution 4.0 (CC BY 4.0) — при использовании необходимо указать автора, оригинальный источник со ссылкой и лицензию. |
Любой участник может оформить статью: добавить иллюстрации, викифицировать, заполнить шаблоны и добавить категории.
Любой редактор может снять этот шаблон после оформления и проверки.
Комментарии
Если вы хотите сообщить о проблеме в статье (например, фактическая ошибка и т. д.), пожалуйста, используйте обычную страницу обсуждения.
Комментарии на этой странице могут не соответствовать политике нейтральной точки зрения, однако, пожалуйста, придерживайтесь темы и попытайтесь избежать брани, оскорбительных или подстрекательных комментариев. Попробуйте написать такие комментарии, которые заставят задуматься, будут проницательными или спорными. Цивилизованная дискуссия и вежливый спор делают страницу комментариев дружелюбным местом. Пожалуйста, подумайте об этом.
Несколько советов по оформлению реплик:
- Новые темы начинайте, пожалуйста, снизу.
- Используйте символ звёздочки «*» в начале строки для начала новой темы. Далее пишите свой текст.
- Для ответа в начале строки укажите на одну звёздочку больше, чем в предыдущей реплике.
- Пожалуйста, подписывайте все свои сообщения, используя четыре тильды (~~~~). При предварительном просмотре и сохранении они будут автоматически заменены на ваше имя и дату.
Обращаем ваше внимание, что комментарии не предназначены для размещения ссылок на внешние ресурсы не по теме статьи, которые могут быть удалены или скрыты любым участником. Тем не менее, на странице комментариев вы можете сообщить о статьях в СМИ, которые ссылаются на эту заметку, а также о её обсуждении на сторонних ресурсах.