Как все нервны: опера «Три сестры» в Екатеринбурге
19 мая 2019 года
В театре "Урал опера балет" (так теперь официально называется областной театр оперы и балета) поставили современный спектакль на современную музыку, навеянную пьесой классика русской литературы.
Опера, созданная в конце прошлого века, успешно идет по всей Европе. Екатеринбург проявил интерес не только к своеобразной партитуре, но и к качеству режиссуры, пригласив на постановку американца Кристофера Олдена — одного из корифеев мировых оперных домов. Результат оказался как минимум притягательным.
Музыка Этвёша, сотрудничавшего со Штокхаузеном и Булезом, соткана из разнообразнейших звучаний: несомненны какие-то влияния, из разных веков. "Если человек чувствует себя в истории оперы как дома, для него понять "Трех сестер" не составит никакого труда», говорит Этвёш. Но также несомненны и возможность понять эту музыку саму по себе, и итоговое авторское своеобразие. Оно возникает на стыке нестандартных звучаний: как-никак, два оркестра, малый в яме и большой — на сцене, на "втором этаже". Звуки со всех сторон объемно лепят мир сестер и их окружения, маркируя состояния душ маримбой на синтезаторе и реальными коровьими колокольцами, китайскими гонгами, вибрафоном, маракасами и кроталями, электропианино и устройством под названием "львиный рык". Как поют о том, что Иван Романович назюзюкался, так рык и появляется.
Это трудная для вокалистов партитура, как и для оркестрантов. Даром что арий нет. Координировать два оркестра — не синекура для дирижеров (Оливера фон Дохнаньи и самого композитора). А звучать будет, начиная с тоскливо-неопределенного протяжного аккордеона в начале (и мгновенной реплики сестер "Музыка играет так бодро") — что-то такое, что превратит спектакль в драматическое сновидение. В зыбкую тему с небуквальными вариациями. Через рассеянный "джаз", сдвиги ритмов (почти разброд и шатание) и неизвестно куда стремящиеся трезвучия, особо чтимые Этвёшем как опора конструкции. Он специально уведомляет об этом читателей театрального буклета. И еще: "каждой из героинь тембрально соответствует один из деревянных духовых инструментов: Ирине-гобой, Маше – кларнет, Ольге – флейта".
Три сестры у Олдена существуют в разных этапах истории: Ирина — в чеховское, Маша — в советское послевоенное, Ольга — в наши дни. Они и одеты соответственно. Но времена переплетаются, скручиваются в спираль, расходятся и снова сходятся, потому что Этвёш написал оперу на своеобразное либретто. В нем одни и те же события рассмотрены глазами разных людей. Опера состоит из трех, как Этвёш их назвал, секвенций, посвященных Ирине, Андрею и Маше. Как у Акутагавы и Куросавы в "Расёмоне" который все сразу и вспомнили.
Герои ждут перемен в замкнутом пространстве (созданном Ираклием Авалиани и Эндрю Либерманом), а начинается и заканчивается спектакль одинаково: сценой с сестрами, сидящими под торшерами в креслах. Маша (Ксения Ковалевская) с журналом, Ирина (Ольга Семенищева) с книгой, Ольга (Надежда Рыженкова) с техникой.
Что на сцене? Лямка и рутина у всех. Мечта на горизонте. Облом. Но все равно, "надо работать, надо жить". Тузенбах (Тимофей Дубовицкий) - почти хиппарь, Вершинин (Алексей Семенищев) — омоновец в форме. Доктор, снова и снова разбивающий часы, и со своей "тарарабумбией". Поручики Федотик и Родэ, с серыми безличными лицами, картинно марширующие в рапиде и безмолвно гибнущие в воображаемой битве. Брутальный Соленый (Олег Бударацкий), стрелявший в барона, а попавший в некую немую деву в белом и древнерусском — "царицу", говорит Олден. Кратковременно выходящая балерина, область высокого (ну, по Визбору — "впереди планеты всей"). Медведь в лентах — смешливый взгляд режиссера на русские штампы, три девочки с черными провалами глаз (сестры в детстве, их давно умершая наивность). А может это "белочка" спившегося доктора?
Наташа-блондинка-хабалка (Ольга Тенякова), с визгами крикливых интонаций под саксофон, походкой манекенщицы, дымом из прогулочной детской коляски ("ходит, как будто сама подожгла") и знаменитым сочетанием розового с зеленым в одежде. Андрей (Дмитрий Стародубов), "пьющий Обломов", небритый и вечно дремлющий. Макабрический танец — в момент "черемши и чехартмы". Безнадежная рефлексия повторяемых пассажей, как в абсурдистском "Ожидании Годо" Беккета: все что-то ждут, а оно не приходит. "Скажи" — "что тут сказать?" — "что-нибудь".
Герои рядком сидят на лавке, как в зале ожидания на вокзале. В том числе и убитый барон. Ну, так жизнь и есть этот зал. Лейтмотивы предметов: норковая шубка Наташи, транзистор барона, пистолет Соленого, саквояж доктора, подушка Андрея, компьютер Ольги. "Гудело в трубе" - и гудит в оркестре. Перевернутая мебель и параллельная речь персонажей "каждый о своем"": классический оперный прием как признак взаимной душевной глухоты или потребности выговориться. Синхронный звон ложечек в чашках чая (прописано в партитуре). Секс на столе – он был или не был? Или все померещилось, хоть и наглядно?
Все это мчится в визуальном и звуковом водовороте, раз за разом выныривая на подлинные чеховские смыслы. Для композитора это спектакль о прощании. О тупике романтики и прекрасно-ужасной слепоте идеализма. Музыка поэтому и щемящая, и саркастическая. Для режиссера – это рассказ о страдающих женщинах в маскулинном мире. Олден ставит не Чехова, а современную оперу по Чехову. Как и должен делать режиссер, посредник посредника.
Парадоксальным образом эти два мнения не противоречат друг другу — если судить по результату. Потому что на самом деле пьеса Чехова — притча о времени, что прекрасно понимают создатели спектакля. У них время тоже течет, неумолимо, оставаясь на месте. Изменчиво, но неизменно. Что-то случается, но ничего не происходит. Чисто российская коллизия. Но не только. Время всегда всех затягивает в свою воронку. Как сестер в провинции. Как и переклички партитуры Этвёша, серьезные и насмешливые. Взлет и падение, подъем — съезд. Будущее против прошлого – или прошлое против будущего, и так, и так. "Не свисти, Маша, не свисти".
Но не может этот диссонанс в музыке и в жизни длиться вечно? Должен же он разрешиться в устойчивую конструкцию? Олден прекрасно слышит музыку. Его подход совпадает с партитурой, с ее "цепочками обрывочных мотивов". И кажется, что "еще немного, и мы узнаем, зачем живем, зачем страдаем". Нет, не узнать никогда.
Источники
править
Любой участник может оформить статью: добавить иллюстрации, викифицировать, заполнить шаблоны и добавить категории.
Любой редактор может снять этот шаблон после оформления и проверки.
Комментарии
Если вы хотите сообщить о проблеме в статье (например, фактическая ошибка и т. д.), пожалуйста, используйте обычную страницу обсуждения.
Комментарии на этой странице могут не соответствовать политике нейтральной точки зрения, однако, пожалуйста, придерживайтесь темы и попытайтесь избежать брани, оскорбительных или подстрекательных комментариев. Попробуйте написать такие комментарии, которые заставят задуматься, будут проницательными или спорными. Цивилизованная дискуссия и вежливый спор делают страницу комментариев дружелюбным местом. Пожалуйста, подумайте об этом.
Несколько советов по оформлению реплик:
- Новые темы начинайте, пожалуйста, снизу.
- Используйте символ звёздочки «*» в начале строки для начала новой темы. Далее пишите свой текст.
- Для ответа в начале строки укажите на одну звёздочку больше, чем в предыдущей реплике.
- Пожалуйста, подписывайте все свои сообщения, используя четыре тильды (~~~~). При предварительном просмотре и сохранении они будут автоматически заменены на ваше имя и дату.
Обращаем ваше внимание, что комментарии не предназначены для размещения ссылок на внешние ресурсы не по теме статьи, которые могут быть удалены или скрыты любым участником. Тем не менее, на странице комментариев вы можете сообщить о статьях в СМИ, которые ссылаются на эту заметку, а также о её обсуждении на сторонних ресурсах.
