Людмила Шевченко: Владик всегда был готов на детскую шалость
28 мая 2020 года
28 мая 2020 года исполняется 42 года со дня кончины кино- и театрального артиста Владислава Вацлавовича Дворжецкого — неистового Хлудова в экранизации булгаковского «Бега», загадочного капитана Немо в фильме по фантастике Жюля Верна. Актер ушел из жизни в возрасте 39 лет. С того момента прошло уже больше годов, чем ему было отмерено судьбой…
Актриса Арзамасского Муниципального театра драмы, Заслуженная артистка России Людмила Ивановна Шевченко — одна из тех людей, кто знал Владислава Вацлавовича просто Владиком. Они вместе занимались в Государственной театральной студии при Омском ТЮЗе. Своими воспоминаниями Людмила Ивановна поделилась с «Ревизором.ru».
Людмила Ивановна, ее муж Александр Иванович Егоров и дочка Татьяна Александровна — замечательный пример театральной семьи. Родители вот уже 37 лет служат в Арзамасском Муниципальном театре драмы. Дочь работает там же художником-бутафором.
О студии
Я родилась в Омске в 1943 году. Мои родители к театру отношения не имели. А я с трех лет, как посмотрела «Золушку», поняла, что стану актрисой. Но я в детстве о театре даже не мечтала, мне нравилось кино. Любимыми актрисами были Янина Жеймо и Джульетта Мазина. Но помог случай. Это был 1963 год. Меня подружка затащила, говорит, пойдем, тут театральный кружок, актер из Омского ТЮЗа ведет. Я пошла за компанию. И тут как раз был объявлен набор в Государственную театральную студию при Омском ТЮЗе имени 20-летия ленинского комсомола. Мне предложили попробовать — и я в нее поступила. Курс вел Заслуженный Деятель Искусств РСФСР В. Д. Соколов, преподавателем по актерскому мастерству был театральный режиссер Ю. Я. Шишкин. Русский и зарубежный театр преподавал в студии Виктор Яковлевич Калиш. Позже он жил в Москве, работал театральным критиком, неоднократно встречался с бывшими студийцами, искренне стараясь по возможности помогать им. Сценическую речь в студии преподавала Народная артистка РСФСР Людмила Борисовна Лепорская, гениально игравшая в ту пору Мамашу Кураж в одноименном спектакле Омского Академического театра драмы.
А вот танец у нас преподавала профессиональная балерина Таисия Владимировна Рэй. Она выпустила две балетных студии при другом омском театре, театре музыкальной комедии, ныне уже не существующем, и пришла к нам. Это и была мама Владислава Дворжецкого. Изумительно красивая женщина с французской фамилией и, как мне кажется, французскими корнями. У нее был прононс. Она вся была такая строгая, ходила прямая, нас называла, если что не так, «кастрюли». Да, кастрюли! У всех, кто занимается балетом, такое жесткое обращение.
В этой студии занимались ребята, без преувеличения, со всего Советского Союза: у нас был из Свердловска молодой человек, из Саратова, с Дальнего Востока. И через полгода после появления в студии преподавателя Таисии Владимировны Рэй к нам приехал Владислав с Сахалина, где он служил в армии и какое-то время жил. Вероятно, мама позвала его домой, в Омск, в связи с тем, что открылась студия.
Владислав Дворжецкий обучался на моем курсе, так же, как и его жена — Светлана Васильевна Пиляева. Уже тогда мы были заворожены испепеляющим взглядом его бездонных глаз, которые потом вся страна увидела в фильме «Бег». После студии мы не раз встречались. Для меня он так и остался Владиком, другом юности.
Для нас студия продолжалась с 1964 года по 1967 год. После ее окончания мы попали на актерскую биржу в 1967 году — она была в Москве, в Сокольниках. Мне помогли устроиться в драматический театр города Сызрань в качестве актрисы-травести и в драмтеатр города Великие Луки.
О молодом Владиславе Дворжецком
Владик родился в 1939 году в Омске в семье Таисии Владимировны Рэй и Вацлава Яновича Дворжецкого. Вацлава Яновича в 1941 году арестовали. Когда он вернулся из мест заключения, они расстались с Таисией Владимировной. А потом он встретил другую женщину. Это была Рива Яковлевна Левите, мать младшего сына Вацлава Яновича — Евгения Дворжецкого. Недавно Рива Яковлевна ушла из жизни, ей было 97 лет (в марте 2019 года. — ред). Вацлав Янович с Ривой Яковлевной из Омска уехали в Саратов, а потом и в Горький (теперь Нижний Новгород). В те годы, когда мы вместе учились с Владиком, я не знала Вацлава Яновича, его в Омске уже не было. Я его увидела воочию намного позже, когда переехала в Нижегородскую область.
Владик после окончания школы учился в Омском медицинском училище, потом уехал на Сахалин, у него там сложилась первая семья. А снова он приехал в Омск в 1964 году. Его к нам в студию взяли. Владик из Омска ездил в Нижний Новгород встречаться с отцом.
Владик не имел своего жилья в Омске. Мама его жила в общежитии артистов в Омске в Газетном переулке, там жили сотрудники театра драмы и многие наши сокурсники. Там Владик первое время делил комнату с мамой. А потом у Владислава там была отдельная комната, где они жили со Светланой, там у них родилась дочь Лида, ее назвали в честь бабушки. Та тоже была профессиональная балерина.
Вскоре после появления Владика с нами сделали детский спектакль для Театра юного зрителя. Владик в нем играл старика. Какой он был, когда мы начали учиться? Уже почти такой, каким его привыкли видеть на экране: начинающий лысеть, со своими баками знаменитыми. И его глаза — так и застревают в памяти.
Владислав Дворжецкий был шутник. Любил хохмы какие-то придумывать. Когда он к нам приехал, был старше всех наших ребят: ему уже исполнилось 25 лет. Он отслужил армию, был уже женат, на Сахалине у него остался сын. Владислав был взрослым мужчиной по сравнению с нами, но все равно любил дурачиться. Как старший, он был лидером, за ним тянулись. И при этом он был всегда готов на детскую шалость. Не злую, веселую. Например, в любой момент анекдот рассказать, чтобы все хохотом залились. Обожал актерские розыгрыши. Три волоска театральным лаком прикрепил близко к ноздрям, и когда он говорил, они колыхались. Или во время репетиции действия, где он не был занят, мог какую-нибудь шуточку отпустить в уголке. 25 лет, а такой шалун!.. В его нереально больших глазах вечно плясали чертики. Язва у него начиналась, он везде возил с собой ящик минеральной воды «Ессентуки-17»…
А Таисия Владимировна, я уже говорила, была очень строгая. Как только сын начинал шалить, мама сразу повышала голос: «Владик, вон за дверь!».
Вацлав Янович профессионально занимался фотографией. У него это было хобби. И Владислав тоже фотографировал. У него единственного был фотоаппарат скромненький, то ли «ФЭД», то ли «Зоркий». Он собирал наши фотографии. В театре это всегда не лишнее. Но самого Владислава почти никогда в кадре не было — сапожник всегда без сапог. Он фотографировал нашу группу в репетиционном зале. Та часть кадров, где я сфотографирована, у меня есть, он раздавал. А где находится большая часть его фотоархива, не знаю.
Во Владике не было стремления оказываться в центре внимания. И ни у кого из нас такого желания не было. Царила дружественная и теплая общая атмосфера — оттепель, как ее теперь называют.
Могу сказать, в каких отрывках Владик играл, какие мы самостоятельные спектакли делали. У нас один акт чеховской пьесы «Три сестры» был подготовлен с мастером. Владик сам проявил инициативу — и получил роль Вершинина. Потом мы вдвоем брали сцену из «Пигмалиона» Шоу, он играл Хиггинса. Потом «Пять вечеров» Володина — Ильина играл. Были у него и проходные роли. Как Владислав выглядел на сцене? Мне кажется — как все мы.
Что еще вспоминается о Владике? Вязание! Он научился вязанию от бабушки. Вроде, не мужское дело, но он очень это занятие любил и умел вязать красивые вещи. Однажды мы с дочкой засиделись в гостях у Светы, было поздно и прохладно, когда мы уходили, она дала нашей Тане вязаную кофточку, сказала — Владик Лидочке связал. Света была очень интересная женщина! И в то же время — мистически похожа на Владика чертами лица: такие же крупные глаза, пухлые губы…
Вот я сейчас с вами говорю, и у меня часы остановились. И я сразу вспомнила: Владик не любил, когда часы останавливались.
О политике
Мы знали, что второй раз Вацлав Дворжецкий был арестован, когда работал в Омском театре драмы. Чуть ли не оттуда его и забрали… Много позже по нижегородскому радио Вацлав Янович лично читал воспоминания о своих лагерных испытаниях. Он ведь дважды сидел. Наверное, где-то есть эти записи… Но в этих радиопередачах Вацлав Янович никогда не говорил о советской стране со злостью, с ненавистью. Точно так же никакой злости не было у Владислава, хотя детство ему выпало тяжелое, он много натерпелся из-за того, что отец был арестован. О своих переживаниях из-за того, что случилось с отцом, он молчал — был настоящий мужчина. О политике мы с ним не говорили.
Меня однокурсница много позже, когда мы с ней случайно встретились в Москве, привела в гости к интересному человеку. Это оказался писатель Владимир Максимов, который впоследствии покинул страну (основатель и главный редактор литературно-политического журнала «Континент». — ред). Он рассказывал анекдоты про Сталина. Я удивилась — и я, и Владик родились в Сибири, но таких разговоров мы ни разу не слышали!.. Мы жили как будто в другой стране! Сейчас Сибирь считается синонимом слов «лагерь», «ссылка». А для нас Сибирь — родина, прекрасная земля, мы даже о репрессиях ничего не знали.
Владик был человек своего времени — неисправимый романтик. «Еду за туманом» — это про него сказано. Вообще, мы все были романтики и все горячо любили свою страну, у нас не было идеологии денег, как сейчас, в обществе потребления… Мы обожали книги и все были начитанные! Владислав однажды принес мне книгу «Винни-Пух и все-все-все». Детская история, но я была так рада!..
О студенческом отдыхе
Однажды мы летом поехали почти всей студией в Чернолучье, это курортная зона на берегу Иртыша. Мы там встали с палатками. Нас набирали в спектакле играть, сначала с нами было всего три мальчика, а потом еще подтянулись наши студенты. Владик демонстрировал нам армейский опыт — как разжечь костер, поймать рыбу. Только его помню с острогой: он стоял в реке и ловил рыбу. Владик был большой ростом, у меня было ощущение, что ему Иртыш по колено. С ним можно было пойти в разведку, как пел Высоцкий. Во время, когда он учился в студии, Владика призвали на военные сборы на две недели. Ему очень шла форма. Он стройный такой.
И, конечно, Владислав нас фотографировал, мы были молодые, загорелые, веселые… Вечером мы пойманную рыбу чистили, уху варили, костер горел. Гитара шла по кругу. Светлана много бардовских песен знала. Представляете, какая была атмосфера в Советском Союзе? И совершенно никто не пьянствовал! На праздниках пили вино из больших бутылок в сетках, не помню, как оно называлось. Владик это вино сливал в кастрюлю, подогревал и разливал нам, девочкам, по глотку.
Какой у него был характер? В Омске — нормальный, хороший характер. Не знаю, какой характер дальше начал складываться, в Москве, где у него начались всякие сложности. А с нами Владик был душа компании. Ничто человеческое ему было не чуждо.
Может, у него и были недоброжелатели, но каждый признает, что это была личность, великий актер. В театре ему, наверное, было бы сложнее реализоваться. Есть такие «зоны молчания», когда смотрит Хлудов на другой берег — помните? Это не может прозвучать в театре так, как в кино. Может быть, он что-то и не успел сыграть, что хотел, но в кино он исполнил незабываемые роли. Хотя мы, когда учились, не думали, что у него так хорошо сложится киношная карьера.
О первых шагах Дворжецкого в искусстве
Владик всегда испытывал тягу к режиссуре. Тогда мы все были атеисты, но один наш студент, Валера Вершинин, во время отдыха в Чернолучье на песке вырезал фигуру Христа с красными глазами. Вот этот самый Валера Вершинин писал какую-то свою пьесу. Он символизм очень любил. На тему символизма, с оглядкой на Блока, и была пьеса. Валера как автор, Владик как режиссер и Светлана Пиляева собирались втроем, писали и тайком репетировали. Жалею, что я так и не увидела той пьесы, не поинтересовалась… Но они очень были увлечены. Пьеса никуда не пошла, это были просто творческие искания ребят.
Владик со своей тягой к режиссуре после окончания студии поехал на Алтай, в Рубцовск. Там театр, кажется, на тот момент был еще в зачаточном положении. Но он… вернулся через три месяца. Как мы поняли, не те ему создали условия, на которые он рассчитывал. Он хотел быть актером, но с правом постановки. Однако с режиссером Владик общего языка не нашел. Тот сказал: «У Дворжецкого сложный характер», — что-то вот такое. Но характер в отношениях с режиссером — извините меня, это же обоюдное, у режиссера тоже свой характер!.. Наверное, Владик был рожден больше для кино. В кино такой личности еще долго не появится.
Итак, Владик вернулся в Омск. Взяли его в Омский академический театр драмы, где в свое время его папа работал. Мы закончили студию в августе 1967 года. Сезон с сентября начинался. Владик некоторое время работал в Омском театре драмы. Но в этом театре он сыграл не очень много. В одной статье написали, что в детском театре для него ролей не было. Это неточно: он в детском театре и не работал, он только учился в нашей студии, а служил в академическом театре драмы. Был занят в пьесе то ли «Ночной посетитель», то ли «Ночной гость», есть еще такой фильм, в нем Смоктуновский играл.
Как раз в это время у Владика со Светой родилась дочь. Дальше была эта всем известная история, когда приехала ассистент режиссера на «Беге», увидела его фотографии и пригласила на пробы, но сначала не на Хлудова. А когда там присмотрелись к этому актеру, к этой личности, то взяли его на роль Хлудова. Конечно — он впечатление сразу производит!.. Так он начал сниматься в «Беге» в 1970 году.
О поездке в Москву
В последние новогодние каникулы, которые мы провели в нашей студии, зимой 1967 года, мы сговорились поехать в Москву и походить по театрам. Не все согласились на это приключение — у нас стипендия была маленькая, 20 рублей, и мы еще с этой стипендии по рублю сбрасывались одному парню, который почему-то не получал стипендию… Но некоторые все же решили поехать в Москву — точнее, полететь. Я ночь не спала: никогда до этого не летала. Владик с нами точно был и Светлана была.
Мы ходили по Москве, столицу не знали, бродили как медведи дикие. Владик, наверное, нас и привел к зданию старого еще театра «Современник». Мы стоим около него, смотрим — выходит Олег Табаков. Мы его узнали. Он спрашивает: «Ребята, вам чего?». Кто-то, возможно, Владик, ему ответил: «Мы хотели бы у вас что-то посмотреть». Табаков говорит: "А вот пожалуйста. Сейчас 12 часов, начинается сдача спектакля «Обыкновенная история». И провел нас. Мы сели поближе, в пятый ряд. Табаков сел от нас на расстоянии полуметра. Как нам потом рассказали, он к тому времени перенес уже два инфаркта. Но он сидел на расстоянии вытянутой руки, волосы, как перышко, торчали на затылке, мальчик мальчиком!..
В первых рядах сидела Галина Волчек, которая тогда только начинала режиссировать. Она была «повседневная», ненакрашенная. Увидела нас и сказала кому-то своим характерным голосом: «Витя, уже сидят в пятом ряду люди, давайте начинать!» Началось действо. Театр был небольшой по размерам, мы видели из зала, что в глазах у артистов стоят настоящие слезы, и речь у них была нормальная человеческая, а не театральная, как во МХАТе. Такое впечатление осталось.
Об актерской бирже
Выпускники студии все горели желанием посмотреть другие театры, куда-то устроиться. И в Ригу у нас один поехал, и на Дальний Восток двое. Через год у нас была первая и единственная студийная встреча, не все на нее собрались. А Владик приехал и привез журнал «Театр» с первой рецензией на меня с Актерской биржи в Москве. В 1967 году мы на эту биржу попали по переписке.
Биржа актеров была стабильная, ежегодная, располагалась в Сокольниках. Там был главным консультантом Юрий Ильич Фрид. Я на той бирже была в 1967 году. «Биржа» эта считалась не только средством трудоустройства, но и местом встреч актеров, куда многие приходили просто повидаться. Я сидела там в уголке и обмирала: господи, две Вертинские пришли, одна беленькая, другая с юга приехала!.. И много других уже прославленных актеров, все встречаются: «О! О!» — целуются, обнимаются. Атмосфера не деловая, скорее, дружеская. И когда уже биржа закрывалась, почти все разъехались, на меня обратили внимание и предложили: давайте мы вас прослушаем и будем рекомендовать. Так вот получилось.
А в 1968 году Владик на ту студийную встречу привез для меня листочек, выдранный из журнала «Театр». Это была статья Юрия Ильича Фрида, которая называлась «Будни биржи». Он там и про меня написал: вот, мол, приехала к нам молодая актриса из Сибири, скромная такая, с коротенькой стрижкой, сидела в уголочке и просто наблюдала. Там было написано обо мне, что прослушали, и что я перспективная. Так что это была, по сути, первая рецензия на меня. Но в целом статья была с критическим уклоном — что люди на биржу порой приезжают непонятно для чего. Согласитесь, это характеризует Владислава — мог бы просто махнуть рукой, но ведь статью из журнала выдрал и привез для меня специально!..
О том, что было потом
Дальше нас с Владиком жизнь раскидала, и я уже многого о нем не знаю. Он уехал в Москву, ему нужна была прописка, чтобы беспрепятственно сниматься в кино. Его мама, Светлана с дочерью оставались в Омске. Он не любил делиться чисто человеческими вещами. Но со Светланой они расстались спокойно, сохранили нормальные рабочие отношения, дочка их связывала. Светлана уехала работать в Петропавловск-Камчатский, очень далеко. Но, очевидно, она долгое время с ним связь поддерживала. Она писала нам, когда он перенес первый инфаркт в Сочи на гастролях. Нам остались только случайные встречи с ним. На бирже актеров я однажды увидела Владика. Он уже снимался в «Беге». Вошел — высокий, в пыльнике каком-то старомодном. Увидел меня, руки раскинул, все расступились, он меня поднял, закрутил: «Люська!» Глаза у него были красные. Сказал: «Ночами снимаюсь». Такая искренняя радость была в его характере.
Со Светланой мы какое-то время не встречались, потеряли друг друга, у каждой были свои проблемы. Потом опять нашлись. Дочь их с Владиком за это время выросла, рано вышла замуж, два раза была замужем, родила четырех внуков. Света подняла их всех, Владика уже на свете не было. И дочь их тоже рано ушла из жизни. Только у последнего внука, Захара, пробудились родовые гены, он решил пойти по актерской стезе. Хотел поступить в театральный вуз Москве, но тут сложности всякие, поступил в соответствующий институт в Новосибирске и сейчас работает в одном из новосибирских театров. А Светлана «закрылась» от общества, в особенности от прессы, говорит, что ей уже надоели фанаты и журналисты, которые что-то пытаются выведать. Я очень рада, что хотя бы один внук во Владика пошел. И еще больше рада, что в его судьбе, тьфу-тьфу, никак не сказывается «рок семьи Дворжецких»!..
Источники
править
Любой участник может оформить статью: добавить иллюстрации, викифицировать, заполнить шаблоны и добавить категории.
Любой редактор может снять этот шаблон после оформления и проверки.
Комментарии
Если вы хотите сообщить о проблеме в статье (например, фактическая ошибка и т. д.), пожалуйста, используйте обычную страницу обсуждения.
Комментарии на этой странице могут не соответствовать политике нейтральной точки зрения, однако, пожалуйста, придерживайтесь темы и попытайтесь избежать брани, оскорбительных или подстрекательных комментариев. Попробуйте написать такие комментарии, которые заставят задуматься, будут проницательными или спорными. Цивилизованная дискуссия и вежливый спор делают страницу комментариев дружелюбным местом. Пожалуйста, подумайте об этом.
Несколько советов по оформлению реплик:
- Новые темы начинайте, пожалуйста, снизу.
- Используйте символ звёздочки «*» в начале строки для начала новой темы. Далее пишите свой текст.
- Для ответа в начале строки укажите на одну звёздочку больше, чем в предыдущей реплике.
- Пожалуйста, подписывайте все свои сообщения, используя четыре тильды (~~~~). При предварительном просмотре и сохранении они будут автоматически заменены на ваше имя и дату.
Обращаем ваше внимание, что комментарии не предназначены для размещения ссылок на внешние ресурсы не по теме статьи, которые могут быть удалены или скрыты любым участником. Тем не менее, на странице комментариев вы можете сообщить о статьях в СМИ, которые ссылаются на эту заметку, а также о её обсуждении на сторонних ресурсах.
