Памяти Геннадия Дадамяна
11 ноября 2016 года
"…Вот редко, но бывает так: от какого-то момента спектакля – ощущение, что меня берут за уши и поднимают к Богу…"
Наш Учитель. Наш Мастер. Наш любимый Хач. У него училось большинство директоров театров по всей России. Он знал всех, и все знали его. И любили. Потому что не любить его было невозможно… Здесь только несколько коротких зарисовок о нем. Сейчас по всей России тысячи людей, так или иначе причастных к театру, не могут сдержать слез…
Внушительный список его профессиональных достижений мог бы дать повод возгордиться (и небезосновательно!) и даже задрать нос. Тем поразительнее было после блестящих лекций увидеть вдохновенного чтеца хороших стихов, абсолютно демократичного душевного тамаду бесконечных застолий (в квартире в Доме Композиторов и на Старопименовском, на семинарах и фестивалях). Во время этих застолий и происходило таинство посвящения в театральное братство.
Геннадий Григорьевич поразительно умел «подарить» друг другу людей, оказавшихся с ним рядом за столом. Найти точнейшие слова о каждом, создать энергию большой семьи, ашрама, собравшегося вокруг гуру.
Он был как синхрофазатрон, который ускорял заряженные частицы (нас!) магнитным полем своей энергии… Эти частицы (мы) чувствовали, что нельзя потерять заряд, доверие Мастера. И друг к другу старались поворачиваться лучшей своей стороной.
«Человеческий материал» ему попадался разный... Все мы с недостатками (иногда крупными). Только он мог так воодушевить, так примирить непримиримое в наших отношениях и в нас самих.
Сегодня огромное горе у всей театральной России. Ушел из жизни театральный экономист, культуролог, театровед, педагог, создатель собственной школы Геннадий Григорьевич Дадамян. У него учились все. Вот буквально все. Вся театральная Россия. Один из умнейших и интеллигентнейших людей нашего времени, что Геннадий Дадамян буквально на днях продемонстрировал на съезде СТД РФ, где его доклад был сильным, ярким, сущностным, одним из определяющих.
Это очень большой человек большого российского театра. Важна, прежде всего, его огромная мультинациональная душа, умение вместить в свое сердце весь театральный мир. Он учитель всех. Его знают все, и он знает всех. И это знание замешано на любви. Восточная мягкость в сочетании с кристальной ясностью выражения, отточенностью артикуляции: Дадамян, когда выступает, ищет слова и находит их буквально на наших глазах.
Вспоминаю сейчас, что, приехав в Сочи в июне 2010 года и выйдя из администрации города уже назначенным на должность руководителя Сочинской филармонии (в ведении которой и был тогда Зимний театр), я направился на новое место работы.
На крыльце служебного входа Зимнего театра я встретил Геннадия Григорьевича (!) — Учитель встретил меня буквально на входе и первым!
Тогда я подумал: “Это обстоятельство — добрый Знак!”. Оказалось, что Дадамян проводил на курорте в эти дни свой семинар для выпускников Высшей школы деятелей сценических искусств (ВШДСИ) разных лет. Я не знал об этом, ведь мое сочинское назначение произошло очень неожиданно, как бы совсем не запланировано, импровизационно. Естественное волнение в связи с должностным назначением как-то само собой улетучилось, я тогда был буквально “укутан” нежными словами Учителя. Мы обнялись, и я в очередной раз почувствовал его “тепло”!
Фото из архива Ксении Занадворовой
Тогда и возникла идея проводить ежегодные “Июньские встречи с Геннадием Дадамяном в Сочи”. Этот замысел системно живет в период 2010-2016 годов. В 2011 году в Сочи родился Федеральный фестиваль “Театральный Олимп” (особая и интересная история, достойная отдельного описания). Роль Геннадия Григорьевича в “Театральном Олимпе” конкретна и во многом определяющая: пять лет подряд Дадамян возглавлял фестивальное жюри по вопросам театрального менеджмента!
Верю, что “Июньские встречи с Геннадием Дадамяном в Сочи” будут продолжаться! Знаю, что Геннадий Григорьевич будет со мной всегда!
Ладушки (как часто приговаривал Геннадий Григорьевич, завершая свою мысль с многоточием), простите, что “выбился” из заданного формата. Не получилось мне “уложиться” в отведенные пять-семь строк…
Тяжело вложить в пять ,шесть строк отношение к Учителю. Сейчас я вдруг вспомнил, что почему-то он позвал меня на защиту в вашу группу, 21.
Вы были последними перед закрытием Школы, а потом, когда я ему предложил возродить Школу, он не раздумывая сказал:«С тобой буду». Теперь я понимаю, как мне повезло, все эти годы мы были рядом. Благодаря его доверию у нас все получилось.
Уезжая на Запад, я принёс Дадамяну цветной телевизор и банку икры. Телевизор он взял (у него был чёрно-белый), а от икры, ругаясь, отказался. Пришлось, уходя, спрятать её в книжных полках. Всего через пару дней, наткнувшись среди книг на икру, он позвонил мне и снова ругался. Дадамян был человеком много читающим…
Ещё одна... Как-то обсуждали курсовую на кухне у него ещё в доме композиторов, а у меня зуб на зуб не попадал от страха. Как же, дома сижу у Мэтра, да за одним столом. Едва дышу. Он спрашивает: почему ты меня так боишься? Я: как не бояться? Вы такой умный, память у Вас фотографическая, а знания энциклопедические, а я слова «самоорганизация культуры» услышала только месяц назад. Он: зато ты умеешь делать это, это и пр., а знания придут со временем, и человек ты такой-сякой, и семья у тебя разтакая. Значит так, сейчас ты ударишь кулаком по столу и скажешь «Хач, я не боюсь тебя». Не смогу, говорю. Он наливает. Ещё. Ещё. Стукнула я едва со словами «Геннадий Григорьевич, я Вас не боюсь». Не понравилось. Продолжаем разговор)) стучи, говорит. В общем, дело кончилось добром, и я вроде стукнула по столу, и что-то сказала, только с тех пор страх перед Большими людьми пропал вообще, потому что они ведь прежде всего люди, и также ходят/едят/спят/читают/в туалет ходят/ошибаются/смеются. И через несколько дней после этой истории мы курсом были в гостях у Мастера, когда он предложил выпить за «молодого Дадамяна в юбке», указав на меня, я чуть под стол не упала. С этой ответственностью оставил меня одну здесь.
С первой встречи я был восхищен эрудицией, феноменальной памятью, парадоксальностью мышления и харизматичностью Геннадия Григорьевича, когда он произнёс речь-тост о Российской культуре. Такого мощного по силе воздействия тоста я не слышал до этого никогда и, думаю, больше уже никогда не услышу. Он умел из множества, казалось бы, несвязанных между собою фактов и событий сделать совершенно неожиданный, но абсолютно точный вывод, на который способен только гениальный ум. И тогда я решил, что просто обязан учиться у этого Человека. Потом я узнал его, как искреннего, бескорыстного и преданного друга, с удивительным чувством юмора и открытой душой. И сейчас, когда его не стало, внутри меня образовалась пустота, которую уже не заполнить ничем, только память о каждом мгновение общения с Учителем останется со мной навсегда. Спасибо Вам за все, Геннадий Григорьевич.
Году в 1995 случилось мне в числе прочих быть с Дадамяном в одном крупном сибирском городе. На вкусное показали спектакль.
- Вот ты сейчас сразу пить пойдешь, - задумчиво сказал Г.Г., - а мне надо придумать, что сказать хорошего...
Бывают в нашей жизни встречи о которых не забудешь никогда. С Геннадием Григорьевичем, а он разрешим мне называть его Хач, не виделся довольно долго, где то около года. И будучи делегатом съезда СТД мы увиделись в Москве. Обнялись, расцеловались. Дадамян выглядел не самым лучшим образом, кашлял и задыхался.
Он пригласил к себе домой в гости. Я говорю, зачем это Вам надо. Давайте просто посидим в кафе, поговорим. Геннадий Григорьевич заявляет о том, что только домой и все!
Это потом я понял, что ему необходимо была процедура с кислородной маской. Ну посидели, поговорили, немного выпили. Курил он также много, как и раньше. Курение и было его злейшим врагом. Он это понимал, но ничего сделать не мог.
Теперь я понимаю, что он чувствовал конец, но хотел остаться в памяти как Хач!
Свечной памяти Вам Геннадий Григорьевич! Язык не поворачивается произносить Хач. В моей жизни Вы -непререкаемый авторитет.
Самое для меня важное о Дадамяне. Оно довольно интимное, не знаю, подойдет ли для публикации. В 2010 году я стала мамой. Это событие на тот момент было не столько самым счастливым, сколько самым страшным в моей жизни, потому что дочка родилась 6-месячной, при рождении весила 930 граммов, было много рисков и проблем. И тогда ГГ написал мне: «Юля, берегите дочь, гением будет». Он сам родился семимесячным и килограммовым. Только представьте себе, что это такое в 1938 году, без всех этих современных технологий выхаживания. Не хочу говорить про гениальность ГГ, это, на мой взгляд, уже общее место. Хочу сказать, что он был победителем с рождения, наш Учитель. Сегодня у нас с дочкой все хорошо, а это воспоминание о Дадамяне для меня самое-самое дорогое.
Не знаю какие говорить слова. Больно. Горько. Ощущение потери очень родного человека. В моей памяти Геннадий Григорьевич останется с грустными глазами. Он диктовал мне название лекарства для моей смертельно больной мамы в аэропорту Адлера и смотрел на меня так, что забыть это невозможно. Я знаю, что большинство из нас помнит Учителя с веселым и немного лукавым взглядом. Простите, но у меня такие воспоминания.
У меня, как и почти каждого, кто имел счастье общаться с ГГ, есть история, про то, как он помог, поверил, вдохновил, подтолкнул. Мне и двадцати пяти, кажется, не было, и диплом мой был свеж совсем, когда после совместной работы в СТД ГГ практически вытолкнул (как на сцену, по ощущениям!) меня читать лекции своим студентам. Боже, где они, взрослые, состоявшиеся, опытные “студенты”, и где я - я ж не знаю ничего! Но отказать ГГ невозможно. И отступать некуда — если сам Дадамян считает, что есть что рассказать, значит, так и есть.
Так что я тоже полноправный “дадамяновский птенец”, и бесконечно ему благодарна и за выталкивание из гнезда, и за многократную поддержку. Остались книги, лекции. То, что рассказывал Дадамян — это же на самом деле не про театр. То есть нет, конечно же про театр в первую очередь, и я не знаю, кто еще знает и может рассказать столько же про театр как явление. Но мне всегда ощущалось, что театр - это только повод, только способ. Самые лучшие книги самых лучших ученых и мыслителей всегда поражают не захватывающим сюжетом (который у авторов, вдохновленных, всегда захватывает, даже в исключительно научной литературе), но широтой охваченных знаний, нестандартностью взгляда, наконец, глубиной и пронзительностью мыли — и Дадамян для меня всегда был в числе таких мыслителей. И это совсем другой уровень мысли - о чем бы ни шла речь, все равно такие книги всегда о нас - о том, что есть человек, что есть люди, как устроен человеческий мир. И когда Дадамян рассказывал нам про театр и культуру, он всегда рассказывал нам про нас и каждый раз оставлял массу вопросов для раздумий. Спасибо судьбе за то, что дала счастье знакомства с ним.
А Геннадий Григорьевич на пальцах цифрами один раз в трех предложениях доказал, что нет смысла ни над чем больше со зрителем в театре работать кроме лояльности. В трех.
Я вспоминаю невероятную гордость, которую мы испытывали от того, что мы «курс Дадамяна"- даже если это на нашем факультете особо ничего и не значило, но сейчас понимаю, что значило и определило многое. Он появился тогда на экзаменах (по-моему, это всё же были уже экзамены, а не консультации) в какой-то тельняшке, и я сначала страшно удивилась: неужели это и есть этот «великий и ужасный», но потом поняла, что раз он вот такой-то, все будет хорошо. Я вспоминаю, какое восхищение испытывала, читая его книги и статьи — как же здорово они написаны! Я вспоминаю наши вроде незначительные встречи на каких-то фестивалях и конференциях... И вот последняя — это было в прошлый вторник, на правлении гильдии. Кто бы мог подумать, что в последний раз... И еще. Мы ведь все присваиваем чужие слова и выражения. И я уже 20 лет, а именно столько оказывается мы знаем Дадамяна, говорю «и это правда», и всегда помню, что это так Дадамян говорит...
«В конце 1960-х в Научно-исследовательском отделе ЛГИТМиКа проходила конференция, посвященная возобновившимся социологическим исследованиям театра. После заседания мы с Геннадием Григорьевичем Дадамяном пришли ко мне. В плотно заселенной коммунальной квартире на улице Жуковского я с женой занимал комнату с лепным потолком, за шкафом спали дети. Продолжать дискуссию о смысле жизни, тайнах искусства и перспективах науки шепотом с темпераментным собеседником было затруднительно. На парадной лестнице старого барского дома сохранились огромные окна и широкие подоконники, туда мы и переместились, захватив с собой закуски, и продолжили дискуссию к некоторому удивлению проходивших время от времени жильцов. Именно тогда Геннадий Григорьевич и произнес запомнившуюся фразу: «Дружба — понятие круглосуточное» и, как подтвердили прожитые пятьдесят лет, оказался глубоко прав.
В зимнюю сессию на 3 курсе ГИТИСа мы успешно сдали Дадамяну культурологию... Мои родители уехали на зимние каникулы, квартира была свободна, и мы всем курсом приехали отмечать. Отмечали мощно, страстно, весело. Через 2-3 дня однокурсники начали постепенно разъезжаться и начинать подготовку к новому экзамену - «социология искусства», который тоже принимал Геннадий Григорьевич.
В итоге в ночь перед экзаменом остались только я и Вася Товстоногов. Мы как самые крепкие бойцы решили праздновать до конца! Утром будильник просто убил нас. Мы, подпирая друг друга, с чудовищной головной болью и с припухшими лицами отправились в ГИТИС. Вася предложил идти в первой пятерке, что дало бы нам возможность независимо от результата экзамена быстрее оказаться в анчаре, где на тот момент можно было и пиво купить. Пришла моя очередь отвечать... тарахтю что-то немыслимое... Геннадий Григорьевич смотрит на меня проникновенно, улыбается и спрашивает: «Митяня, а вы вчера выпивали?»... я утвердительно киваю и спрашиваю как он догадался... Ответ: «во-первых амбре..., а во-вторых, сдавая социологию искусства, вы в одном предложении три раза сказали: «устаканиваются отношения.» Мастер взял зачетку, улыбнулся... сказал ладушки... и написал - хорошо.
Как-то раз прихожу к Геннадию Григорьевичу на кухню работать над дисером и рассказываю, что компьютер (а это ещё были программы «лексикон») сожрал 50 страниц текста. Ни следа не осталось. А он говорит: «Ну, не беда! У меня тут на днях такое было - никому не рассказывал, клянусь мамой! Но Вам расскажу. Мне аспирантка рукопись принесла. Уже готовую диссертацию. Целиком. Но в рукописи. А я про неё забыл. Лежала она на подоконнике. Варя спрашивает: «Что у тебя за хлам на подоконнике лежит?» Я говорю - не моё! Ну, Варя порвала и в мусоропровод спустила. А мне эта аспирантка звонит и спрашивает: «Прочитали?» Мама дорогая! Тут я вспомнил! Хорошо, что мусор не вывезли! Я его весь перебрал, все клочки вынул, почти все нашёл, потом собирал, склеивал! Собрал! Но ведь не отдашь в таком виде! И машинистке не отдашь! Ужас! Ужас! А Вы говорите - компьютер! Заново напишите, ещё лучше будет."
Лето. Дача Дадамяна. Шашлык, аджабсандал, все хорошо. Вдруг звонок от одной из учениц: у сына проблемы с милицией, ужас помогите! Мгновенная реакция: кто может помочь, кому позвонить. (Процесс пошел). И тут же без перехода тост за Великую Русскую Культуру, которая позволила ему армяшке из Карабаха стать профессором, нужным человеком в России...
С ГГ у меня нет маленькой истории, есть только большие, дорогие сердцу. Но есть какие-то картинки, которыми обычно делишься со студентами. В 1997 году мы поехали в Голландию на семинар по театральному менеджменту. Естественно, была и культурная программа — нас повели смотреть Гамлета… адаптированного для детей. Поскольку директор труппы являлась одним из педагогов семинара, было понятно, что будут интересоваться нашими впечатлениями. И отвечать придется. Выходим в антракте озадаченные и вдруг слышим через все фойе громогласное, веселое и провокационное, предупреждающее все наши вопросы и размышления: “Не знаю, кому как (пауза), а мне — понравилось!”
Кстати, там, в Голландии ГГ умудрялся активно общаться с иностранцами, виртуозно владея всего двумя английскими словами: ЙЙЙЙЕСССС! и Абсолютли!
Г.Г. никогда не считал меня своей ученицей (формально не училась ни в ГИТИСе, ни в ВШДСИ), а я его всегда считала своим Учителем. Учил говорить хорошее при разборе любого спектакля, учил весело рассказывать, научил матерным частушкам, научил на даче делать салат из печеных баклажан, перца и кинзы, учил исследовать и собирать информацию, учил давать работам двухчастные названия с двоеточием по середине, научил говорить тост и поднимать бокал.
Когда я ему звонила с очередной безумной идей, он делал паузу, жевал губу, щелкал зажигалкой, затягивался и говорил: “Дорогая Катрин, давайте так: я вам даю свое имя, а сам участвовать не буду”. Живу с вашим именем, спасибо безмерное, Геннадий Григорьевич.
Я вот помню, как пришла устраиваться в ГИТИС на кафедру, еще в подвал в Калашном, а там ГГ занимается с абитуриентом Митей Мозговым. И что-то ему такое значимое рассказывает, про экономику и государство. А потом вдруг хлоп рукой по столу: «это все ладно, Митя, вы лучше скажите, разбираетесь ли вы в олифе??? А вы, дорогая, как вас, кстати, зовут? « И битый час после этого сидели мы с Митей с открытыми ртами и слушали, как Дадамян крышу на даче олифой покрывал, и что из этого вышло. Я тогда раз и навсегда поняла: не бывает скучных тем — бывают плохие рассказчики. И всю жизнь старалась потом у ГГ учиться этому и завидовала его горской харизме.
Александра Князева, актриса в Киностудия «МОСФИЛЬМ», креативный продюсер в Фаворит-Фильм.
Архив
Традиционно в нашем воображении образованный человек, ученый выглядит как-то и серовато, и скучновато, да в целом и просто занудно. А вот Геннадий Григорьевич Дадамян — это доподлинное опровержение всех штампов. Так сказать, разрушение амплуа для жизни. Как-то на лекции он нам признался, что в день читает по 500 страниц. «Это правда», — добавил он. И лекция по организации театрального дела продолжилась. Его слова привели меня в восторг, и сегодня я много читаю.
P. S. А где-то через десять минут, на той же самой лекции, ГГ уже разъяренно стучал по столу и буквально «убивался». А все от того, что вопросы, которые мы стали задавать, с его точки зрения, - самые нелепые вопросы. Ведь все очевидно! Он так хорошо знал историю (СССР, России, театра, театрального дела), что не мог понять, как нам может быть что-то непонятно. Трам-пам-пам
Тяжело написать первую строчку «Геннадий Григорьевич был...» Геннадий Григорьевич был большим любезником)))) Несколько раз он бывал Председателем ГЭКа в СПГАТИ (ныне РГИСИ). Празднуем в кафе со студентами выпуск, танцуем, он мне нежно шепчет на ушко: «Твои дипломники нынче были самые лучшие!» Мои и вправду получили все пятёрки, и я наивно расцветаю. Через некоторое время пары меняются, и я слышу у меня за спиной шёпот Дадамяна, танцующего с моей однокурсницей и тоже педагогом кафедры: «Твои дипломники самые лучшие!». И правда, ее дипломники тоже получили все пятерки)))) Я люблю всех своих учителей, но есть Учителя. Вот ныне я потеряла еще одного Учителя, увы... Светлая память…
Осенью 2006 года ( не помню точно месяц и дату) в районе полуночи раздался звонок: на другом конце трубки был Геннадий Григорьевич Дадамян. Звонил ли он со своего телефона, или с чужого, не помню, помню лишь, что в тот момент был он за одним столом с Миленой Авимской и Юлией Крайновой. Так вот, я был сильно удивлен, услышав его голос: «До меня доходят странные слухи, тебя отчисляют?"
Я вкратце рассказал, что произошло, мы поговорили минут 5, а на прощание он сказал: «Зная, если что, я тебя поддержу, я на твоей стороне!"
Я никогда не гнался за знаниями, не был прилежным студентом. Даже у Дадамяна. Но он знал, что те вещи, которые обо мне тогда говорились, и то, что мне вменялось, по большей части было неправдой, и за такое не отчисляют. Многие педагоги в это поверили, а он нет.
Надеюсь, что буду помнить об этом всегда, как буду помнить и самое главное: Дадамян своих не сдает! Не сдавал...
Линда Бахмане, продюсер, закончила ГИТИС, работает в кинопроизводстве
Это позже моя дочка тоже станет студенткой ГГ, а тогда она была еще восьмиклассницей. Так получилось, что мне нужно было ее оставить одну первый раз в жизни. В Москве никого из родственников в то время не было, а мне нужно было улетать на две недели в Японию на съемки фильма. Из-за разницы во времени я не могла звонить ей по скайпу утром и вечером, что бы проверить поела ли, пришла ли домой, сходила ли в школу. Я очень волновалась оставлять ее одну в новом для нее городе и в разговоре поделилась этим с Дадамяном. «Дайте мне ее телефон, я буду ее проверять», - сказал он. Мне было очень неловко, я не для того рассказала ему, но он настоял. В итоге я попросила подруг заезжать и позванивать и улетела.
Через несколько дней, когда был свободный от съемок день я дозвонилась до дочки. « Мама, а почему мне ваш Дадамян названивает каждый вечер? Он требует рассказывать ему, что я ела и во сколько лягу спать. Бабушка и Дадамян мне надоели со своей опекой, я же не маленькая». Я оторопела. Вот это Геннадий Григорьевич!
Когда прилетела, пришла к нему в гости и очень благодарила за заботу. А он отмахивался: «Я же обещал следить за Вашей дочкой, дорогая!» Хотя, позже сам во время наших посиделок неоднократно хвастался перед гостями его дома, что целых две недели был нянькой. Вот такой Дадамян. Многогранный...
Источники править
Любой участник может оформить статью: добавить иллюстрации, викифицировать, заполнить шаблоны и добавить категории.
Любой редактор может снять этот шаблон после оформления и проверки.
Комментарии
Если вы хотите сообщить о проблеме в статье (например, фактическая ошибка и т. д.), пожалуйста, используйте обычную страницу обсуждения.
Комментарии на этой странице могут не соответствовать политике нейтральной точки зрения, однако, пожалуйста, придерживайтесь темы и попытайтесь избежать брани, оскорбительных или подстрекательных комментариев. Попробуйте написать такие комментарии, которые заставят задуматься, будут проницательными или спорными. Цивилизованная дискуссия и вежливый спор делают страницу комментариев дружелюбным местом. Пожалуйста, подумайте об этом.
Несколько советов по оформлению реплик:
- Новые темы начинайте, пожалуйста, снизу.
- Используйте символ звёздочки «*» в начале строки для начала новой темы. Далее пишите свой текст.
- Для ответа в начале строки укажите на одну звёздочку больше, чем в предыдущей реплике.
- Пожалуйста, подписывайте все свои сообщения, используя четыре тильды (~~~~). При предварительном просмотре и сохранении они будут автоматически заменены на ваше имя и дату.
Обращаем ваше внимание, что комментарии не предназначены для размещения ссылок на внешние ресурсы не по теме статьи, которые могут быть удалены или скрыты любым участником. Тем не менее, на странице комментариев вы можете сообщить о статьях в СМИ, которые ссылаются на эту заметку, а также о её обсуждении на сторонних ресурсах.
