Памяти Татьяны Ретивовой

8 ноября 2020 года

Логотип Русской службы «Голоса Америки»

20 октября 2020 года в Киеве ушла из жизни ветеран Русской службы «Голоса Америки» Татьяна Ретивова. Она родилась в Ленинграде 29 апреля 1929-го года. Во время блокады эвакуировалась в Кисловодск. Во время Второй мировой войны оказалась в оккупированной немцами Европе, потом семья эмигрировала в США. В Нью-Йорке семья жила сначала у квакеров, а затем на Толстовской ферме, давшей пристанище для многих и многих эмигрантов из России, СССР и Восточной Европы.

В 1962-м году Татьяну Ретивову пригласили на работу в Русскую службу «Голоса Америки», где уже работал и ее муж, Алексей Ретивов.

Татьяна стала вести в основном музыкальные передачи. Ее творческий псевдоним был Вера Спасская. Она работала на «Голосе Америки» до 1989 года.

Вот как вспоминает о работе с Татьяной Ретивовой один из нынешних ветеранов американского иновещания Алексей Ковалев:

«Мы вместе с Жанной Владимирской пришли в „Голос Америки“ в Оруэлловский 1984-й год, и нам повезло работать под руководством Тани Ретивовой — и под её крылом — целых пять лет, до её ухода.

Повезло ещё и в том смысле, что руководила Таня отделом культуры редакции, а этот период — последние годы существования СССР отличался невероятно бурной культурной жизнью в США и ярким присутствием в ней видных фигур русской эмиграции.

М. Ростропович руководил Национальным оркестром в Вашингтоне, И. Бродский приобретал всё большее влияние в литературной жизни, в Вермонте жил и сотрудничал с „Голосом Америки“ А. Солженицын, М. Барышников танцевал в Нью-Йоркском Балете, Ю. Любимов ставил Достоевского в столичной Арене Стейдж, в Бостоне прошёл единственный в своём роде фестиваль русской культуры, где была возможность взять интервью у М. Плисецкой и Р. Щедрина, В. Аксёнов вёл собственную программу на ГА и читал свои повести и так далее.

В это время многое менялось и в самой редакции. Большинство сотрудников, представлявших в основном вторую, послевоенную эмиграцию — к которой принадлежала и Татьяна Ретивова — быстро пополнялось представителями третьей волны. Поскольку они несли с собой не только свежие взгляды и манеры, но и более современный язык, их появление естественно вызывало некоторую насторожённость. Авторитет и традиции радиостанции были непреложны, и хотя в воздухе уже веял ветер перемен, нужно было обладать достаточной широтой, интуицией и смелостью, чтобы перемены эти осуществлять. Этими свойствами в полной мере была оснащена шеф Культурного отдела Русской редакции Татьяна Ретивова.

В общественном мнении „Голос Америки“ всегда являл собой источник правдивой информации. Из-за её отсутствия в СССР самое острое внимание, естественно, уделялось сведениям политического характера. Ко второй, не менее важной функции, — служить инструментом так называемой „мягкой дипломатии“, то есть, знакомить слушателей с ежедневной жизнью американцев, с общественным устройством страны и её институтами, как правило, относились в редакции с терпеливым снисхождением, как к вынужденной нагрузке.

И только чуть позже, когда окончилась наконец Холодная война, и редакцию захлестнул непрерывный поток писем от радиослушателей, стало очевидным, как велика была жажда аудитории именно к этого рода информации.

Сейчас трудно себе представить, что в 1985 году вещание велось 17 часов в день, и от одного перечня программ, находившихся в ведении отдела, который возглавляла Т. Ретивова, может закружиться голова. Две часовые религиозные программы — „Религия в нашей жизни“ и „Обзор еврейской жизни“, и столь же объёмные программы „Театр, эстрада, концерт“, „Музыка Бродвея“, „Книги и люди“, „Литературные чтения“, „Американское кино“, „Изобразительное искусство“, „Спорт“, „Концерт популярной музыки“, даже танцевальная программа. Но кроме программ, непосредственно связанных с искусством, под её надзором шли и такие программы как „Сельское хозяйство в Америке“, „Наука и техника“, „Медицина и здравоохранение“, „Уроки английского языка“…

И хотя главное внимание редакции всегда уделялось текущим политическим событиям, даже три ежедневные часовые новостные программы часто включали интервью и сообщения из области культуры.

Вот этим обширным хозяйством, без суеты и жалоб на недостаточное внимание к предмету её забот, и управляла Татьяна Ретивова.

Нам, с наши актёрским прошлым, казалось бы, была уготована карьера дикторов, но не авторов передач. Но внимательные глаза шефа Культурного отдела способны были разглядеть и кое-что ещё. И не теряя времени, она стала предлагать нам одну за другой авторские программы.

Помню её низкий, чуть хрипловатый голос, приглашавший в кабинет выкурить сигарету (представьте себе — в те времена это ни у кого не вызывало возражений). Но на самом деле речь немедленно заходила о том, что, по нашему мнению, стоило бы включить в следующую серию литературных чтений.

Так рождались чтения „В круге первом“ Солженицына, „Укрощения искусств“ Ю. Елагина, работ Джона Дьюи и Н. Бердяева, „Записок Федералиста“ и наконец двух книг воспоминаний Н. Мандельштам, до сих пор появляющихся в эфире российских радиостанций.

Вскоре программа посвящённая Сэмэлу Беккету, получила Золотую медаль на Нью-Йоркском фестивале — кажется единственную в истории Русской редакции.

Такие программы, как „Музыка Бродвея“, „Всё о джазе“, „Американское кино“, „Музыка кантри“, а позднее — „Путешествия по Америке“, не только постоянно получали восторженные отклики слушателей, но нередко с интересом читались и коллегами.

Вот что писала в своих воспоминаниях Жанна Владимирская:

„Мне повезло. Начиная со знакомства с американскими мюзиклами — по чистой случайности вакансия ответственной за этот аспект американской культуры освободилась, и Таня предложила писать программу мне. Я засомневалась. Это было вполне произвольным предположением — можно тысячу пятьдесят раз быть актрисой и даже что-то такое слышать о мюзиклах, и оказаться начисто лишенной способности внятно о них говорить. Но, как видно, Таня знала лучше меня и продолжала мягко настаивать. Так или иначе, в ответ на предложение заняться Бродвеем я сказала — попробую, и проба моя оказалась удачной, и — понеслось… Вслед за мюзиклами я стала автором программ об американском кинематографе. Парки же сидели и наматывали свои клубочки, и вот уже стало ясно, что не рассказывать о музыке Кантри — просто грех — такой гигантский пласт американской культуры. А уж о Джазе, которым мы всегда заслушивались, и который в то время переживал свой поздний — может быть даже последний — расцвет, когда живы были и Джерри Маллиган, и Дэйв Брубек…“.

Провидческий дар шефа встретился с неутомимым желанием подчинённых узнавать новое и рассказывать о нём лишённым таких знаний слушателям.

Творческое сотрудничество быстро перешло в дружбу, и мы с радостью приезжали в гостеприимный дом Ретивовых в Вашингтоне, а потом и в их загородный дом, где мы впервые учились есть крабов, пользуясь деревянными молоточками, и следить за весёлой суетой колибри в ветвях акаций…

Таня Ретивова любила и умела смеяться, и смех её был заразителен. Но во всех остальных случаях — особенно в противостояниях болезненных самолюбий, неизбежных в любом смешанном коллективе — она сохраняла спокойное достоинство. И случайные дрязги растворялись сами собой».

Источники править

 
Эта статья содержит материалы из статьи «Памяти Татьяны Ретивовой», опубликованной VOA News и находящейся в общественном достоянии (анг., рус.). Автор: Русская служба «Голоса Америки».

Комментарии

Викиновости и Wikimedia Foundation не несут ответственности за любые материалы и точки зрения, находящиеся на странице и в разделе комментариев.