Парадоксы Леонтия Усова
21 августа 2018 года
Леонтий Усов – заслуженный художник России, Почетный академик Российской академии художеств. Официальным сертификатом Кембриджского культурного центра подтверждено: Leontiy Usov — среди 2000 выдающихся художников и дизайнеров ХХ века.Его скульптуры стоят в музеях Томска, Лондона, Москвы, Санкт-Петербурга, Берлина, Ливерпуля. Основатель Томской гильдии художников. Председатель жюри международного фестиваля-конкурса «Праздник Топора». Над его Шекспиром ахают именитые шекспироведы из Стратфорда, а томская интеллигенция до сих пор спорит – надо ли было выставлять на набережной босого Чехова.Его первая монументальная работа «Антон Павлович в Томске глазами пьяного мужика, лежащего в канаве и не читавшего «Каштанку», вызвала множество споров, протестов и недоумений, и стала визитной карточкой Томска, известной далеко за пределами России.
— Чехов проезжал через Томск в ноябре, — рассказывает Леонтий Усов, — при переправе через Томь чуть не утонул, потерял калошу. Город ему чрезвычайно не понравился. Он писал: «Томск гроша медного не стоит… Скучнейший город… и люди здесь прескучнейшие… Город нетрезвый… Грязь невылазная… на постоялом дворе горничная, подавая мне ложку, вытерла её о задницу… Обеды здесь отменные, в отличие от женщин, некрасивых и твёрдых на ощупь…"
Томичей, особенно профессуру, это высказывание классика сильно задело. И сколько бы веков не прошло, обида осталась. Особенно на то, что город нетрезвый. Такая космическая метафора. Когда я приехал в Томск, много общался с краеведами. И думал — ну, как несправедливо, что до сих пор обижаются. Ведь великий человек сказал, надо радоваться! И когда мы готовились праздновать 400-летие Томска, родилась идея, и я сделал скульптуру.
Печальный босой Чехов с зонтиком стоит на набережной Томи, напротив того самого «Славянского базара», который ему единственный в Томске понравился. Огромные ступни — взгляд то снизу, из канавы, - натерты до блеска - прикоснуться к Чехову стало в городе традицией. Впрочем, не только прикоснуться. Летом по пятницам в семь вечера вокруг Чехова собираются поэты, музыканты, студенты и гости горда, читают стихи, танцуют и поют. Сначала было «по приколу», потом стало традицией.
Не страшно было первой же монументальной работой попирать каноны?
Самое главное было на это решиться. Я это понимал. Помогло то, что я в общем-то самоучка, нету у меня за плечами академической школы, которая намертво вбивает в голову определённые каноны. И, как это ни грустно, многое фантазийное губит…
«Совет старейшин» на меня тогда взъелся, - смеется Леонтий Усов, - они стали писать письма разные, даже поступил протест против памятника от генерала из Москвы. Но народ воспринял Чехова с восторгом, вполне разобравшись, что к чему.
Ведь памятник — никакая не месть классику за его отзыв о Томске, это всё, конечно же, от любви, той самой, которая до дрожи. Написал Антон Павлович, что мы пьяницы, значит, будем смотреть на него нетрезвыми глазами.
Каждую пятницу в семь вечера наблюдает наш классик, как мы вокруг него стихи читаем, поем, танцуем. Много народу приходит. Изменилась атмосфера города.
Монументалисты — они так устроены, что застывают в вечных формах. А мой Чехов пошел с каноном вразрез. Мне показалось важным выйти из стандартных рамок, напомнить, что Томск — не только профессорский, он студенческий город! Художник ведь интересен «лица необщим выраженьем», как сказал когда-то Баратынский о своей музе.
Вы не учились ремеслу?
Я самоучка, но это не значит, что у меня нет знаний. Я много читал, по сторонам смотрел — чужой опыт изучал. И сейчас учусь, и по книгам, и на опыте. Школы, конечно, у меня нет, но ведь и формы, которые я подбираю, их же ни у кого ещё не было...
Художественных академий я не заканчивал, да и любых других тоже. В юности потёрся в культпросветучилище, а потом пошел работать в театр. Сначала рабочим сцены в Котласе, потом приехал на актерскую биржу и меня взяли в Ачинск актером. А через год я играл уже все мужские роли репертуара. Так и проработал в театре тридцать лет. Переиграл всех мальчиков в пьесах Розова и закончил Аркадием Счастливцевым из «Леса».
Но довольно скоро я понял, что рамки театра мне несколько жмут. Хотелось все время играть «гамлетов», и совсем не так, как это делали другие актеры. И в какой-то момент я понял, что меня обманули: нет великого искусства, есть высокое ремесло. Актер ведь — очень зависимая профессия. Артист зависит от автора, режиссера, музыкантов, даже от помрежа какого-нибудь. А мне хотелось свободного полета, полного самовыражения. Хотелось ярких образов. Тут я и начал рисовать, резать по дереву…
В 1972 году я сделал первую свою скульптуру. Потом вторую… И когда мне стукнуло пятьдесят лет, я понял, что надо что-то с этим делать. Накопилось уже достаточное количество работ.
А тут в 1994 году в Томск приехал театр Сатиры. Я набрался смелости и заявился в гостиницу к худруку Александру Ширвиндту. Он меня встретил, мол: «Приветствую коллегу». Я сказал, что мне очень хотелось бы выставиться в Москве в Доме актера. Он вздохнул, пытаясь, видимо, отделаться: «Старик, мы, артисты всегда тоже чего-нибудь лепим. Дом актера — вот так забит, не продохнуть, всё под завязку». Я понял, что ничего не вышло, и поковылял к двери. И тут, как показывают во всех фильмах, когда моя согбенная спина уже почти скрылась за дверью, он сказал: «Подожди». Видимо, мой несчастный вид его задел. Ширвиндт — человек потрясающей доброты, и он решил: «Ну ладно, приду к тебе и посмотрю. Но если не понравится, извиняй, старик, ничего делать не буду».
Через пару дней он приехал смотреть работы ко мне на квартиру. Походил, и решил: «Старик, делаем выставку». Так через год в Центральном доме Актера состоялась моя первая экспозиция. Открывал ее сам Ширвиндт. Он же пригласил телевидение, газеты.
И вот на второй день меня с выставкой пригласили в Хельсинки: С тех пор их было более 60-ти — Вена, Париж, Берлин, Лондон…
Как вас принимают? Вы работаете только в кедре?
Форма в первый момент кого-то шокирует, но всегда принимают хорошо. Когда я привёз в Стрэтфорд Шекспира, почитатели его таланта бродили вокруг и у всех был один вопрос. Вот эта трещина через весь мощный лоб классика… почему она? Я ответил: «That is the question». И они поняли. Чем ниже опускается вопрос, тем больше он раскалывает человека. Забормотали: «о, question… yes, question"…
А дерево — оно самый теплый материал. И такой же вечный, как живопись. Когда открывали пирамиду Хеопса - там обнаружились статуэтки из ливанского кедра. Покрытые по старинному рецепту пчелиным воском со скипидаром, они в помещении могут сохраняться вечно. А если уличная скульптура — да, приходится ее отливать. Но монументальных работ у меня не так много.
В начале сентября на книжной выставке в Москве вы, кажется, представляете портрет Пушкина. Опять не канонический?
Вообще-то мы едем в Шотландию, в музей Арктических конвоев. Везем туда в дар от Российского государства потрет ветерана (ВиктОр Волкер его зовут). Ветерану — 94, с ним мы познакомились в Лондоне на посольском приёме, когда отвозили в Ливерпульский музей The Beatles Story мои скульптурные портреты всех участников легендарной четверки.
Ветеран — почти легенда для Англии, он один из последних участников, водивших конвои в Мурманск и Архангельск, также Волкер был на корабле, который высаживал десант в Нормандии в 1944 году. Сейчас живет в Лондоне. От лица России в посольстве ему вручали госнаграду — «Медаль Ушакова». Нынче мы презентуем его бюст в Лондоне, а потом везем в местечко Loch Ewe в Шотландии, там в музее Арктических конвоев — ветеран из кедра станет частью постоянной экспозиции. А что касается Пушкина, то здесь очень интересная история и её надо рассказывать отдельно. Пока скажу лишь, что презентация состоится в Лондоне, в легендарном русско-британском центре межкультурных связей «Pushkin House».
А по пути, скорей всего, покажем Пушкина на Московской книжной ярмарке. Александр Сергеевич в письме Вяземскому писал: «Слушай, я никак не доеду к тебе… вместо того, чтобы писать, я играю в карты. Четыре раза проиграл вместо того, чтобы писать седьмую главу». (Речь, естественно, про «Евгения Онегина»).
И у меня Пушкин держит в руке перо. Но в другой руке держит три карты - Тройка, семерка, туз…, и мы все отлично помним, что выпадет этому великому игроку, не «туз», а, как его литературному герою, «пиковая дама».
А что будет дальше?
О, планов много. Вот, например, Михаил Барышников… Его удивительное фактурное лицо уже проступает на огромном берёзовом наплыве. Твердейший материал — «свиль» называется…
Источники
править
Любой участник может оформить статью: добавить иллюстрации, викифицировать, заполнить шаблоны и добавить категории.
Любой редактор может снять этот шаблон после оформления и проверки.
Комментарии
Если вы хотите сообщить о проблеме в статье (например, фактическая ошибка и т. д.), пожалуйста, используйте обычную страницу обсуждения.
Комментарии на этой странице могут не соответствовать политике нейтральной точки зрения, однако, пожалуйста, придерживайтесь темы и попытайтесь избежать брани, оскорбительных или подстрекательных комментариев. Попробуйте написать такие комментарии, которые заставят задуматься, будут проницательными или спорными. Цивилизованная дискуссия и вежливый спор делают страницу комментариев дружелюбным местом. Пожалуйста, подумайте об этом.
Несколько советов по оформлению реплик:
- Новые темы начинайте, пожалуйста, снизу.
- Используйте символ звёздочки «*» в начале строки для начала новой темы. Далее пишите свой текст.
- Для ответа в начале строки укажите на одну звёздочку больше, чем в предыдущей реплике.
- Пожалуйста, подписывайте все свои сообщения, используя четыре тильды (~~~~). При предварительном просмотре и сохранении они будут автоматически заменены на ваше имя и дату.
Обращаем ваше внимание, что комментарии не предназначены для размещения ссылок на внешние ресурсы не по теме статьи, которые могут быть удалены или скрыты любым участником. Тем не менее, на странице комментариев вы можете сообщить о статьях в СМИ, которые ссылаются на эту заметку, а также о её обсуждении на сторонних ресурсах.
