Последний адрес: Тысячная табличка в России (часть 1)

13 февраля 2020 года

В больших и малых городах России, в посёлках и деревнях, стали попадаться на глаза маленькие, размером с ладонь, таблички на стенах домов: «Здесь жил» или «Здесь был дом, где жил» и далее — имя, профессия, даты рождения, ареста, расстрела и реабилитации. Это — мемориальные таблички «Последний адрес».

«„Последний адрес“ — это широкая общественная инициатива, имеющая своей целью увековечение памяти наших соотечественников, ставших жертвами политических репрессий и государственного произвола в годы Советской власти…» — читаем мы на странице этого общественного движения.

Первые мемориальные таблички, посвящённые жертвам политических репрессий в СССР, установлены в Москве 10 декабря 2014 года, в Международный день прав человека, а в пятницу, 7 февраля 2020 года, в России установлена тысячная по счёту мемориальная табличка «Последний адрес» — во Владимирской области, город по маршруту «Золотого кольца России» — Гороховец, 13 тысяч жителей.

Викиновости обратились с вопросами к постоянным участникам этой общественной инициативы.

Первый вопрос мы задали журналисту Сергею Пархоменко, одному из инициаторов движения «Последний адрес» и председателю правления Фонда увековечения памяти жертв политических репрессий «Последний адрес».

ВН 1000 табличек и пять лет. Но зачем они? Как они должны работать? Вот идёт парень или девушка по улице, увидели такую табличку. Что по-вашему должно произойти дальше? Как это может изменить к лучшему Россию и мир? Бывали ли такие истории в реальности? Делился ли ими кто-то в соцсетях?

Сергей Пархоменко: Самое главное в нашем проекте — не намерение увешать все стены всех домов во всех городах России одинаковыми железными табличками, а именно желание собрать вместе людей. Собрать их — вокруг темы ценности человеческой жизни, недопустимости бессовестных репрессий во имя каких-то выдуманных «идеалов», «благих целей» или «неотложных нужд».

Человеческая жизнь — высшая ценность. И это одинаково верно как в отношении жизни человека совсем обыкновенного, ничем не знаменитого, никак не выделившегося из толпы, так и в отношении выдающегося деятеля, генерала, писателя, ученого, лауреата, героя, кумира миллионов… Мы хотели бы помочь людям вспомнить об этом, начать говорить об этом, обсуждать это, объяснять это своим детям, убеждать в этом тех, кто не понимает или не хочет понять, или просто боится задуматься. Вот зачем «Последний адрес» развешивает по городам России, а теперь уже и других стран, свои памятные знаки.

Каждый такой знак — это прежде всего повод остановиться, вчитаться, задуматься, рассказать кому-то другому.

Для нас самое важное — когда люди обсуждают смысл этих табличек в тех домах, на которых они висят, на улицах, где стоят эти дома.

Да, для нас самый дорогой момент, когда кто-то останавливается, поднимается на цыпочки, надевает очки или просто вглядывается в буквы, и несколько секунд читает. А потом — может быть, кому-то рассказывает об увиденном, почувствованном, пережитом в эти секунды. И конечно, мы всегда рады видеть, как люди рассказывают об этом в своих экаунтах в соцсетях. Таких случаев мы видели уже многие, многие тысячи. И конечно, увидим и дальше еще больше.

Рассказывает Никита Соколов, кандидат исторических наук, сопредседатель фонда «Последний адрес», присутствовавший в Гороховце на церемонии установки юбилейной таблички.

ВН Тысячная табличка — большое событие для общественного движения. Но почему Гороховец? Ни Москва, ни Санкт-Петербург? Кому установили эту тысячную табличку? Кто был её инициатором?

Никита Соколов: Что 1000-я табличка установлена в Гороховце — чистая случайность: в эти дни там проходила Ежегодная краеведческая конференция и её организаторы, сотрудники местной библиотеки, как раз и помогали согласовать установку мемориальной таблички. На ней выбито имя Александра Тукалло, младшего сына местного земского врача. К этому же дню приехала и заявитель — Алина Тукалло — двоюродная внучка. Если бы не это стечение обстоятельств, заставившее изменить обычный график (раз в две недели в воскресенье) 1000 табличка могла бы быть установлена в Москве или Санкт-Петербурге, или в каком-либо ином месте России.

Денис Пекарев, журналист и постоянный участник движения «Последний адрес» отвечает на наши следующие вопросы.

ВН Когда Вы сами присоединились к движению?

Денис Пекарев: О Последнем адресе я узнал совершенно случайно, вернее, узнала моя жена: «Ты помнишь „Дом со львом“ на Мясницкой[1]? Это не дом, где жила твоя бабушка? Там сегодня будут устанавливать мемориальные таблички». Воскресенье, 6 декабря 2015 года. Вот, с тех пор…

ВН Кто может подать заявку на установку памятного знака «Последнего адреса»? Если не родственник, то, скажем, может просто однофамилец?

Денис Пекарев: Заявку может подать практически любой человек, и здесь не нужно быть ни родственником, ни однофамильцем — любой. Конечно же, большинство заявок поступает именно от родственников, но много заявок и от посторонних людей. «Посторонних» в смысле родства, но совсем не посторонних в смысле человеческой сопричастности. Например, погибший человек был одной с вами профессии, или одной религиозной конфессии, просто жил на той же улице, и вы всю жизнь ходили мимо его дома, откуда его увезли и убили…

Я думаю, что в выборе, в желании подать заявку на установку таблички «Последний адрес» всегда есть персональные мотивы, ниточки, которые соединяют вас с невинно убитым человеком, чью память вы хотите восстановить и сохранить. Признаюсь, такие заявки вызывают у меня необыкновенно трогательные чувства.

Вот, например, фрагменты письма Сергея Иванова, заявителя таблички памяти инженера Василия Иллина в Москве на доме 23 по улице Большая Дмитровка:

Человек, который помянут на этой табличке, не приходится мне родственником. Мы просто оба жили в одной гигантской коммунальной квартире № 16, из которой его забрали за 19 лет до моего рождения.

Василию Дмитриевичу Иллину был 41 год. Русский, беспартийный. Образование высшее, инженер-проектировщик гидросектора Водоканалпроекта Наркомата тяжелой промышленности СССР. Это все из справки «Мемориала», сам я про него знал только то, что у него была дочка, Ирочка, и что моя будущая мама, тогда десятилетняя Тоня, с ней играла.

4 ноября 1937 года Василия Дмитриевича увели. Что сделали с его женой, да и была ли у него жена — я в свое время у мамы не спросил, а теперь уж поздно… Иллина расстреляли уже 10 декабря, понятное дело, за связь с террористической организацией. И свалили в общий ров в Коммунарке, на «даче Ягоды»…

Я не знаю, жива ли Ирочка, а если жива, то захотела ли бы она прийти завтра к тому дому, где родилась. Я знаю лишь то, что для меня лично не столько Бухарин и Пильняк, сколько Василий Дмитриевич Иллин воплощает весь ужас случившегося с Россией.

Никто из моих родственников не пострадал в Террор, да и мама рассказывала мне про тот случай из ее детства без особенных эмоций, как о некоторой печальной данности. И тем не менее, уж не знаю почему, но вот сколько себя помню — представлял себе, как по этому нашему коммунальному коридору ходили сапоги энкаведешных палачей, как вот эту, так хорошо мне известную соседнюю дверь рывком распахивали руки сталинских убийц.

И с тех пор до сегодняшнего дня, когда мне рассказывают, что «время было такое», я вспоминаю про Иллина, обычного человека, убитого собственным государством неизвестно (им обоим) за что.

Хоть кто-нибудь из сегодняшних апологетов сталинизма хоть раз представил себя на месте Василия Дмитриевича?..

Денис Пекарев: Вот ещё пример подачи заявки посторонним человеком. Из Санкт-Петербурга. В Викиновостях был репортаж об этой установке 27 января 2019 года. Автор — Наталья Шкуренок, журналист, корреспондент газеты The ArtNewspaper, волонтёр «Последнего адреса»:

У дома 30 по Лахтинской улице вчера собралась хорошая компания — жильцы дома, друзья «Последнего адреса», сотрудники Музея Анны Ахматовой. Потому что замечательный сотрудник музея Ахматовой Светлана Прасолова живет в этом доме…

Светлана Прасолова рассказала, как, работая в архивах, обнаружила в списках жертв репрессий троих жителей своего дома, в том числе — Станислава Витольдовича Малиновского-Соколова, архитектора. Поискала его биографию, узнала, что еще совсем молодым он служил прапорщиком в царской армии, потом вступил в ВКП(б)… ему было 26 лет, когда он поступает учиться в Академию художеств на архитектурный факультет.

В октябре 1937 года Станиславу Витольдовичу должно было исполниться 40 лет. К этому времени у него в семье уже росла дочка Алла четырех с половиной лет, а на 2-й Советской улице вырос большой жилой дом, спроектированный Малиновским вместе с архитектором Конаревым — дом 25-а, он и сейчас стоит на своем месте. Но 1 октября 1937 года, за день до юбилея, Станислава Витольдовича увольняют с работы «по сокращению кадров», а через неделю после увольнения — арестовывают. И уже 1 ноября, через 3 недели после ареста, Станислав Витольдович убит…

Мы обратились к филологу Михаилу Шейнкеру, много времени и сил отдающему движению «Последний адрес».

ВН Расскажите, пожалуйста, о своём личном участии, что Вас мотивирует, как Вы понимает значимость «Последнего адреса»? Каков результат вашей работы?

Михаил Шейнкер: Я присоединился к «Последнему адресу» почти сразу по причине того, что эта идея мне очень близка. Меня всегда волновали «отметины прошлого» в разных формах, а здесь ещё и возвращение правдивой памяти о многих людях, безвестно сгинувших. Мемориальные доски, на которых часто стоит год смерти 37-38 без объяснения причин, всегда меня возмущали.

Кроме того, появление наших табличек кажется мне чрезвычайно социально и нравственно важным событием. Об этом свидетельствует и сопротивление многих организаций и частных лиц.

Сам я в «Последнем адресе» занимаюсь архивными исследованиями, переговорами с заявителями и жителями домов, иногда пишу тексты, часто веду церемонии установки табличек. Вот это и есть, собственно, результат — и коллективный и каждого из нас — появление табличек на домах, откуда людей увели на смерть.

Для меня лично — это богатый и разнообразный опыт отслеживания судьбы человека, осмысления природы событий, его погубивших, исторического резонанса между прошлым и настоящим.

Вторую часть разговора с участниками общественного движения «Последний адрес» Викиновости опубликуют завтра. В ней мы поговорим о заявках на установку мемориальных табличек, а также об отношении к «Последнему адресу» федеральной и местной власти, о случаях отказа или нежелания восстановить память о безвинно погибшем человеке. Сергей Пархоменко ответит на вопрос, как наши читатели могут принять участие в этом общественном гражданском движении под девизом:

«Одно имя, одна жизнь, один знак.»


Ссылки

править

Примечания

править
  1. Москва, Мясницкая улица, дом 15 — Доходный дом И. Е. Кузнецова („Дом со львом“).

Источники

править
 
Это эксклюзивное интервью взял Александр Красоткин (Krassotkin) специально для Русских Викиновостей. Вы можете свободно без согласования и выплаты вознаграждения копировать, распространять и изменять это интервью в любых целях, включая коммерческие, однако вы обязаны указать автора, источник и лицензию. Например, так: Александр Красоткин; Викиновости; CC BY 2.5. Вы также должны обозначить изменения, если таковые были сделаны. Лицензии изображений уточняйте на их страницах на Викискладе.

Комментарии

Викиновости и Wikimedia Foundation не несут ответственности за любые материалы и точки зрения, находящиеся на странице и в разделе комментариев.