Почему мы читали и будем читать Генриха Бёлля
21 декабря 2017 года
21 декабря исполняется сто лет со дня рождения Генриха Бёлля. Ещё двадцать лет назад никому в России не нужно было объяснять, кто это такой. В кругах советской интеллигенции это имя знали все. Сегодня некоторые пояснения, вероятно, всё же требуются.
В 1970 году, после серии критических выступлений в адрес советской власти, Александр Солженицын завоевал популярность на Западе. Французские писатели, и их поддержали в десятках стран мира, выдвинули Солженицына — тогда ещё молодого писателя, у него за плечами было восемь лет писательства, — на Нобелевскую премию. И он её получил. В его пользу публично сняли свои кандидатуры Владимир Набоков и Генрих Бёлль. Только в 2020 году мы узнаем имена всех действительных кандидатов: их раскрывают через 50 лет. Но мы точно знаем, что Бёлль среди них был: ведь ему самому Нобелевскую премию вручили два года спустя, в 1972 году, “за творчество, в котором сочетается широкий охват действительности с высоким искусством создания характеров и которое стало весомым вкладом в возрождение немецкой литературы”.
Завершая тему отношений с Солженицыным, укажу ещё на три примечательных и характеризующих нашего героя факта.
В феврале всё того же 1972 года Бёлль, к тому времени уже неоднократно бывавший в Советском Союзе, широко известный, популярный, любимый в СССР писатель из совсем не дружественной Федеративной Республики Германии, своей “несомненной подписью скрепил каждый лист” завещания Солженицына, о чём Александр Исаевич поведал в своей монументальной книге “Бодался телёнок с дубом”.
Фото из открытых источников
Бёлль не только всячески поддерживал Александра Солженицына, но был и его внимательным читателем. Роман “В круге первом” он назвал “чудом осовременивания социалистического реализма, благодаря чему тот (соцреализм — прим. А.Д.) приобщился к мировой литературе”, а в “Архипелаге ГУЛАГ” Солженицын, по его мнению, “зашёл настолько далеко, насколько и должен пойти писатель”. Бёлль, понимая всё сумасбродство подобной идеи, в 1974 году настаивал на том, что “Архипелаг” нужно срочно опубликовать в Советском Союзе.
Бёлль пришёл к советскому читателю одновременно с Солженицыным: в 1956 году “Новый мир” напечатал “Один день Ивана Денисовича”, а “Иностранка” — “Молчание доктора Мурке”. Когда Солженицына изгнали из СССР в феврале 1974 года, именно Генрих Бёлль, тогда президент Международного ПЕН-клуба, встретил его в аэропорту и предоставил высланному писателю убежище в своём доме. За это на публикацию его произведений, естественно, был наложен запрет. И сегодня уже хорошо видно, что литературные судьбы Солженицына и Бёлля в нашей стране развивались параллельно и в общем похоже.
На этом о Солженицыне, пожалуй, хватит.
Только “перестройка” вернула нам Генриха Бёлля, но тогда, в 1989 году, его уже четыре года как не было в живых. О том, как мы по Бёллю изголодались, можно судить по количеству книг, изданных за эти без малого тридцать лет: на русском языке вышло пятитомное собрание сочинений, с десяток не переводившихся ранее произведений — отдельно и в журналах; несчётное число переизданий его лучших романов — “Глазами клоуна” и “Бильярд в половине десятого”.
Что касается исторической справки, то Генрих Бёлль родился в Кёльне в 1917 году. Его отец, Виктор Бёлль, был скульптором — любовь к искусству он привил и своим сыновьям, — и краснодеревщиком — но Великая депрессия 1929 года его разорила.
О том, какой была мать Генриха, мы можем судить по его книгам: считается, что именно Мария Бёлль — прототип Катарины Блюм, той самой, про которую “Потерянная честь Катарины Блюм”, Лени Пфайфер из “Группового портрета с дамой” и, конечно, Иоганны Фемель из “Бильярда в половине десятого”.
В литературу Генрих Бёлль пришёл сравнительно поздно — в тридцать лет. Кёльнский журнал напечатал его рассказ “Весть”. Спустя год уже отдельной книгой вышла повесть “Поезд пришёл вовремя”, и она принесла Бёллю славу.
Фото из открытых источников
Нужно сказать, что, в отличие от другого знаменитого немца — Ремарка, Бёлль принимал участие во Второй мировой войне все годы, что она шла, — с 1939 по 1945-й, — причём на стороне вермахта. Он воевал во Франции, затем на Восточном фронте. Кажется странной любовь русского читателя к автору с такой биографией. Но его шестилетняя служба кончилась дезертирством и лагерем для военнопленных. Будь он старше, возможно, это дезертирство случилось бы ещё раньше — на пороге призывного пункта. По мере взросления автора протест его героев, не просто неприятие войны как явления, а отвращение к той конкретной, бесчеловечной гитлеровской бойне в произведениях Бёлля становились всё явственнее.
“Ничто не было мне так ненавистно, — говорит герой первой повести “Поезд пришёл вовремя» (1947) дезертир Андреас, — как героическая смерть в колосистом поле, она чересчур напоминала мне стихотворение, а я не хотел умереть, как в стихах, не хотел умереть героической смертью, как на картинке, рекламирующей эту грязную войну”.
В “Доме без хозяина” (1954) поэт и художник делают этикетки для ведёрок с мармеладом. В эту работу они вкладывают всю свою фантазию: ведь нет ничего более мирного и антивоенного, чем мармелад. Мармелад — это не оружие, не боеприпасы, он бесконечно далёк от войны. Но, вопреки их надеждам, “победный путь немецкой армии был усеян не только снарядами, не только развалинами и падалью, но и жестяными банками из-под повидла и мармелада. В Польше и во Франции, в Дании и Норвегии, на Балканах всякий мог прочитать изречение, сочиненное Раем: «Глуп тот, кто сам варит себе варенье: Гольштеге сделает это за тебя"“.
Своеобразное хобби у героя рассказа “Молчание доктора Мурке” (1956). Доктор Мурке коллекционирует молчание. Он вырезает из аудиозаписей те куски, в которых вдруг возникают паузы, склеивает их и слушает дома...
В коротком очерке о жизни и творчестве Генриха Бёлля не скажешь всего, что следовало бы. Я не хочу останавливаться на бестселлерах того и нашего времени — “И не сказал ни единого слова” или “Где ты был, Адам?”, “Бильярде”, написанном на несколько голосов, или “Глазами клоуна”, романе о любви без самого слова “любовь”... Это долгий разговор. Но про лауреата Нобелевской премии важно сказать, что основной пафос его творчества — гуманистический. Его герои многомерны, а сюжеты врезаются в память — хотя порой сюжета как будто бы и нет. Генрих Бёлль ироничный, сатиричный, гротескный писатель.
Но прежде всего — человечный.
Источники править
Любой участник может оформить статью: добавить иллюстрации, викифицировать, заполнить шаблоны и добавить категории.
Любой редактор может снять этот шаблон после оформления и проверки.
Комментарии
Если вы хотите сообщить о проблеме в статье (например, фактическая ошибка и т. д.), пожалуйста, используйте обычную страницу обсуждения.
Комментарии на этой странице могут не соответствовать политике нейтральной точки зрения, однако, пожалуйста, придерживайтесь темы и попытайтесь избежать брани, оскорбительных или подстрекательных комментариев. Попробуйте написать такие комментарии, которые заставят задуматься, будут проницательными или спорными. Цивилизованная дискуссия и вежливый спор делают страницу комментариев дружелюбным местом. Пожалуйста, подумайте об этом.
Несколько советов по оформлению реплик:
- Новые темы начинайте, пожалуйста, снизу.
- Используйте символ звёздочки «*» в начале строки для начала новой темы. Далее пишите свой текст.
- Для ответа в начале строки укажите на одну звёздочку больше, чем в предыдущей реплике.
- Пожалуйста, подписывайте все свои сообщения, используя четыре тильды (~~~~). При предварительном просмотре и сохранении они будут автоматически заменены на ваше имя и дату.
Обращаем ваше внимание, что комментарии не предназначены для размещения ссылок на внешние ресурсы не по теме статьи, которые могут быть удалены или скрыты любым участником. Тем не менее, на странице комментариев вы можете сообщить о статьях в СМИ, которые ссылаются на эту заметку, а также о её обсуждении на сторонних ресурсах.
