Самый исторический музей России: дом Василия Ключевского в Пензе
21 июля 2021 года
Ординарный профессор Московского университета Василий Осипович Ключевский (1841—1911) для изучения истории отечества в комплексе (в своем монументальном труде «Курс русской истории») предложил так называемый «социологический метод». Он ввел в изучение процесса становления и развития государства учет культурных, социологических и даже психологических (!) факторов. Есть мнение, что именно Ключевский ввел в науку понятие ментальности как исторически сформировавшейся психологии нации. Психологическую и эмоциональную окраску Василий Ключевский придавал всем своим лекциям и иным научным трудам. Не потому ли для Ключевского так значима роли личности и ее качеств в истории, что его жизнь формировали конкретные люди и их поступки?.. Экспозиция дома-музея Ключевского в Пензе рассказывает о жизни и судьбе историка и о людях, имевших в ней основополагающее значение.
«…весь быт наш был устроен паскудно, по-нищенски, по-сиротински…»
Василий Осипович Ключевский родился 28 января (по новому стилю) 1841 года в селе Воскресенском Пензенской губернии. Село чаще называли Воскресеновка, и сейчас оно зовется так. Отец его — приходской священник Иосиф Васильев, выходец из низов духовного сословия. В метрической книге села Воскресеновка запись о крещении будущего историка гласит: «Иосиф Васильев» (отчество было фактически фамилией). Иосифу, первому в роду, придумали фамилию в семинарии — Ключевский, по его родному селу Ключи Чембарского уезда. Мать историка — дочь протоиерея пензенской Духосошественской церкви Анна Федоровна Мошкова.
В той же записи указано, что помещики села Воскресеновка были крестными Василия. Значит, священника уважали, считали важным человеком, несмотря на его незнатное происхождение. В 1844 году в семье родилась дочь Елизавета — впоследствии очень близкий Василию Осиповичу человек. Он поддерживал отношения с сестрой, даже уехав в Москву и прославившись. Многие, знавшие Василия Ключевского, отмечали его замкнутость, закрытость в обращении с людьми, и, видимо, так и было — но с сестрой ученый постоянно переписывался и был откровенен. Также он долгие годы вел дневники — и, пожалуй, только там и раскрывался настолько полно, насколько для него это было возможно.
Юные годы Василия в Воскресеновке походили на детство любого сельского паренька — на вольном воздухе, в играх с крестьянскими детьми и крестьянских же трудах. Вместе с отцом он работал в поле. Спустя несколько лет священника Иосифа Ключевского перевели служить в село Можаровку, от которого ныне почти ничего не осталось — но в те годы это было крупное село с церковью Казанской иконы Божией Матери. И тут разыгралась трагедия…
Иосиф Ключевский погиб в августе 1850 года, когда возвращался на повозке из соседнего села, где покупал припасы на зиму. На обратном пути началась гроза. Священник решил сократить путь и свернул на более короткую, но ухабистую и извилистую тропу. Картину его смерти реконструировали позднее — свидетелей не было. Как рассказывают в музее Ключевского, лошадь испугалась грозы и понесла, а ездок не справился с управлением и выпал. Он потерял сознание и, похоже, захлебнулся дождевой водой. В метрической книге церкви за 1850 год сделана запись о смерти священника Иосифа Васильева от паралича: его нашли уже мертвым. Когда люди поняли, что священник не вернулся с ярмарки, его пошли искать всей деревней. Василий одним из первых обнаружил тело своего мертвого отца. Как пишет сестра, зрелище так потрясло мальчика, что он начал заикаться. Василию пришлось рано повзрослеть со столь нелепой смертью отца.
В 1850 году, лишившись кормильца, семейство, состоявшее из мамы, Васи и Лизы, переехало в Пензу в этот самый дом. По воспоминаниям сестры Ключевского, они жилье купили, но это не так, по малолетству девочка нечетко помнила. У вдовы не было средств на такую покупку. Дом на улице Поповке, где селились преимущественно попы, ясно по названию, предоставил семье Ключевских в безвозмездное пользование пензенский священник Филаретов, хороший друг Иосифа Ключевского. Дом принадлежал Филаретову, он сам жил в другом месте и разрешал Ключевским пользоваться жильем, что Анна Федоровна и делала на протяжении более чем 10 лет. Это был первый великодушный человеческий поступок, с которым столкнулся Ключевский.
Никаких денег мама за кров не платила. Более того — попыталась превратить жилье в источник средств к существованию. В тихой Пензе для вдовы священника работы не нашлось, и ей пришлось сдавать постояльцам часть дома. Главное отличие дома времен детства Ключевского от нынешнего музея в том, что он был поделен пополам глухой стеной. Дальнюю, располагавшуюся за сенями (которых сейчас нет) часть дома, вдова пустила в наем за три рубля в месяц, а сама жила у печки со своими детьми. Вася спал на печке. До самого отъезда в Москву Ключевский не представлял себе, что значит спать на кровати. Мать с дочерьми коротали ночи на лавках. Почему с дочерьми, а не с дочерью? Потому, что в Пензе у Василия появилась еще одна сестра — Анастасия, незаконнорожденная, отец которой неизвестен. Рождение внебрачного ребенка у вдовы священнослужителя церковные иерархи сочли грехом. Однако на проживание семьи в доме Филаретова сей пикантный факт не повлиял.
Жизнь семьи была трудная и скудная: всего мать и трое детей тратили примерно 4 рубля в месяц. Для наглядности в музее перевели эту сумму на современные деньги: около 2800 рублей!.. Ниже всякого прожиточного минимума. Подспорьем служил огород, но все равно бедность царила. Ключевский вспоминал в письмах к сестре: «весь быт наш был устроен паскудно, по-нищенски, по-сиротински». Ему казалось: никто так бедно не жил в Пензе. Расчетливость, а прямо говоря, скупость останется с ним до конца жизни. Уже когда Ключевский мог себе позволить любую еду и предметы обихода, он тяготел к простым блюдам и с крайней неохотой покупал новые вещи в дом. Говорят, до старости писал свои труды как студент — макая перо прямо в копеечный пузырек с чернилами, не заводил роскошных письменных приборов.
Единственной возможностью для Василия, выходца «из духовных», получить образование, было духовное училище в Пензе. Куда он и поступил на казенный счет (два прошения, от мамы и от самого Василия, составленные писарем и лишь подписанные имяреками, представлены в музее). Казалось, жизнь налаживается. Если бы не одно «но»… В духовных училищах того времени царила зубрежка: требовалось учить назубок латинскую и еврейскую грамматику, священную историю, богословские дисциплины, географию, ботанику… А Василий, напомним, жутко заикался. Преподаватели видели способности мальчика и как он старается — но невозможность говорить складно была значимым минусом. Он не мог высказать свои мысли, продемонстрировать блестящие знания… А главное, в перспективе не мог стать священником — духовному лицу непременно придется проповедовать, а у Василия такой дефект речи!.. Директор училища решил исключить Василия. Узнав об этом, Анна Фёдоровна пришла в кабинет директора и буквально валялась у него в ногах — и вымолила, что тот сжалился и оставил Ключевского на учебе до конца мая. До экзаменов. Но… ему поставили довольно садистское условие: справиться со своим заиканием, или — прощай, казенное место, а с ним, скорее всего, образование вообще. Видимо, преподаватели не верили, что 10-летний мальчик сможет одолеть свою беду. Это был пример жестокого поступка в отношении нашего героя…
Но если преподаватели надеялись под благовидным предлогом расстаться с Василием, они просчитались. Да, слова «логопед» тогда еще не знали, некому было помочь Васе бороться с заиканием… Но он сделал это сам! Как пишет сестра, Василий, оказавшись перед дилеммой — либо преодолеть заикание, либо потерять место в духовном училище, мобилизовался. Он приходил из училища, залезал на печку с книгой — и начитывал тексты. Вставал раньше всех в семье, ложился позже всех и все время читал вслух. По ночам он декламировал при свете масляной лампадки. Это чуть не привело к беде: раз лампадка перевернулась, и в доме начался пожар. К счастью, мать Ключевского чутко спала и проснулась вовремя — прежде, чем огонь разошелся, она успела его потушить.
Трудно поверить — но 10-летний Василий практически избавился от заикания! Легкая форма заикания осталась с ним навсегда, что не мешало говорить с людьми, отвечать у доски, а позже — вести лекции. Правда, студенты вспоминали, что иногда во время лекции профессор Ключевский начинал заикаться. Тогда он делал паузу, возобновлял речь и говорил тягуче и плавно, словно пел. Когда заики поют, он не заикаются. Много позже логопеды придумали учить заик пению, чтобы преодолеть дефект речи. Василий Осипович дошел до этого сам. По отзывам студентов, Ключевский паузы в словах от заикания научился превращать в смысловые, придавая им интонационное содержание. А в духовном училище мальчик продолжил учебу и даже получил первый разряд — лучший по успешности учебы. Об этом гласит имеющаяся в музее запись из школьного журнала. По сути, Василий Ключевский стал лучшим учеником в Пензенском духовном училище и по его окончании поступил в Пензенскую духовную семинарию.
В музее реконструирован кабинет директора духовной семинарии, каким его видел наш герой: подлинные письменный стол и кресло XIX века из фондов Пензенского краеведческого музея, обилие бумаг на столе, карта европейской части Российской империи, где красным кружком выделена Пензенская губерния, множество книг в шкафах и зловещего вида черный костюм у стены, будто стоит человек-невидимка. Такую аскетическую форму носили семинаристы.
Василий Ключевский и в семинарии был одним из лучших учеников, потому имел привилегию приходить в кабинет директора и брать читать книги, какие ему нравились (еще одна улыбка судьбы). Он воздавал должное трудам по российской истории: Ломоносова, Карамзина, Устрялова и пр. Все в семинарии прочили Ключевскому судьбу великого священника или великого богослова, считали, что он поступит в Московскую духовную академию и прославит Пензенскую семинарию. Но сам Ключевский, чем старше становился, тем отчетливее понимал, что хочет быть не священником или богословом, а историком или филологом. А его убеждали в предназначенности духовной стезе…
«Бунт» против семинарии и преподавателей, которые навязывали свою точку зрения, выразился в участии Ключевского в «издании» рукописного сатирического журнала «Пчела». Несколько листов «Пчелы» представлено в музее — их ценность в том, что это первая дошедшая до нас письменная работа Ключевского. Взрослого Ключевского коллеги называли человеком скептическим и острым на язык. Выходит, эти качества сложились в нем на заре туманной юности..
Журнал «выпускали» несколько семинаристов, в том числе Ключевский и его друзья Голубев и Покровский (а также многие учащиеся знали, кто пишет в журнал, но не «сдавали» их). «Пчелой» издание нарекли потому, что это насекомое так же, как семинаристы, много трудится — ну, и больно жалит. В материалах авторы журнала «протаскивали» семинарию и помещали свои литературные опыты. Журнал был анонимный, подписи под статьями не ставили — тем не менее, авторство Ключевского установлено. Его перу принадлежат заметки о преподавателе психологии, коего он прозвал «кошачий психолог» за то, что тот любил сравнивать поведение людей с поведением кошек, и о пожаре в Пензенской духовной семинарии 1858 года, когда здание учебного заведения сгорело дотла, а несколько учащихся воспользовались пожаром, чтобы безнаказанно распить бутыль причастного вина из кабинета директора.
Издание «Пчелы» прекратилось благодаря несчастной случайности — Покровский выходил из аудитории, где перед этим прочитал очередной памфлет, с папкой под мышкой. Его кто-то толкнул, папка выпала, листы с заметками разлетелись. В толпе нашелся семинарист, близкий к начальству, ну и… Голубева и Покровского исключили из семинарии, они поехали в Москву и стали юристами. Ключевского не тронули. Или он был в заведении на очень хорошем счету, или никто не мог на него подумать, или просто на него не донесли. Причем наш герой огорчился: он как раз хотел, чтобы его исключили из семинарии, потому что, по законам того времени, окончивший ее не мог претендовать на «казенное» светское образование. После семинарии же Василия Осиповича ждала либо Московская духовная академия в Сергиевом Посаде, либо служба в приходе.
Раз Василий предпринял попытку попросить директора об исключении из семинарии по состоянию здоровья — но директор вернул ему заявление. Ключевский из чувства протеста стал пропускать занятия, чтобы заслужить исключение. Ему предложили легальный путь покинуть семинарию, связанный с финансовыми затратами. Руководство предложило исключить его, если он вернет все средства, которые учебное заведение потратило на него за 10 лет учебы — двести с лишним рублей, гигантскую сумму. Это было издевательством уже со стороны семинарии. С 13 лет Ключевский подрабатывал репетиторством, получал копейки, отдавал матери, но за все эти годы вряд ли он такую сумму через свои руки пропустил. Но снова человеческая натура вмешалась в ход событий. Судьбу Ключевского решил Варлаам, архиепископ Пензенский и Саранский, суровый, но справедливый старец, любивший устраивать сирот. Варлаам, будучи в экзаменационной комиссии, посреди экзамена подошел к юноше и откровенно спросил: «Это ты, дурак, хочешь от нас уехать?» Ключевский признался: он. Варлаам пригласил его к себе на разговор, в ходе которого понял, что желание юноши непоколебимо, и своим приказом исключил Ключевского из семинарии, выплатив за него все деньги. Василий Осипович истово верил, что именно так и произошло, о чем он писал в своих воспоминаниях.
Благодаря Варлааму весной 1861 года Ключевский уехал из Пензы и больше сюда не вернулся. Сам он надеялся получить образование, вернуться и преподавать в гимназии. Но жизнь распорядилась иначе. Через несколько лет после отъезда Василия его мать умерла, сестры вышли замуж и ушли жить к мужьям. Дом вернулся священнику Филаретову. Ключевскому, по сути, приезжать стало некуда. И Москва «засосала» его.
Высоко оцененный Сергеем Соловьевым
Василий поехал в Москву не один, а с сыном пензенского купца Маршева, у которого (сына) был репетитором, поскольку купчик тоже мечтал поступить в Московский университет. Узнав, что Ключевский направляется в университет, Маршев отпустил сына с ним и дал парням денег на дорогу. Ключевскому также помог деньгами его дядюшка, священник Европейцев. Ребят на повозке отправили во Владимир, поскольку еще не существовало прямого железнодорожного сообщения между Пензой и Москвой. Во Владимире Василий впервые увидел паровоз и назвал его большой деревней на колесах. В Москве Ключевский и Маршев-младший поселились на деньги папаши в доходном доме на Тверской. Ключевскому, привыкшему к нищете, обитание на полном пансионе в доходном доме показалось верхом роскоши.
Чтобы поступить на его историко-филологический факультет Московского университета, требовалось сдать 16 экзаменов: по гуманитарным, «божественным» и точным наукам. Согласно экзаменационным ведомостям, Ключевский сдал их все на «удовлетворительно» и «весьма удовлетворительно» (пять и пять с плюсом). А вот Маршев схватил неуд и уехал обратно в Пензу — даже Ключевский его «вытянуть» не смог. Василий остался в Москве, но жил уже не в дорогом доходном доме, а снимал углы вместе с друзьями Голубевым и Покровским и тоже подрабатывал репетиторством. Когда он на лето устроился учителем в имение дворян Волконских, получил письмо из Пензы, что мать умерла. Письма ходили с такой задержкой, что Ключевский узнал об этом с трехмесячным опозданием и даже не побывал на похоронах.
Однако Ключевский преподавал не только детям элиты. О Василии Осиповиче сохранилось много баек и анекдотов. Один из них связан с необычным «клиентом» Ключевского — лесником из Сокольников. Сокольнический лес был тогда местом очень криминальным. Ключевский вспоминал, что в первый раз, когда он шел на урок к леснику с книгами, его остановили бандиты с ножами: требовали денег да пытали, кто он да почему тут ходит. Но стоило сказать, что направляется к леснику, и у разбойников изменился настрой. Они проводили репетитора к сторожке «уважаемого человека», а тот вышел и приказал маргиналам больше никогда не трогать Ключевского. Можно только догадываться, почему лесник был у бандитов в таком авторитете, связано ли это с тем, что лесник имел деньги на частного репетитора для своих детей. Ключевский подолгу засиживался в доме лесника: днем учил его детей, а перед выходом из дома читал его безграмотной супруге бульварные книги и оставался с хозяевами на ужин.
Когда Ключевский учился на третьем курсе Московского университета, его преподавателем стал выдающийся русский историк Сергей Михайлович Соловьев. Именно под его влиянием Ключевский сделал выбор в пользу истории, а не филологии. Соловьев тоже заметил умного студента. Под руководством Соловьева Ключевский написал свою первую работу: «Сказания иностранцев о Московском государстве». Это был выпускной диплом Ключевского, высоко оценённый профессурой Московского университета и изданный отдельной книгой — синоним признания. Не кто иной, как Соловьев, оставил Ключевского в университете для подготовки к профессорскому званию и настаивал, чтобы он начал преподавать в Московском университете. Даже профессоры были не против, но возникли бюрократические препоны. Ключевский параллельно окончил учительские курсы, и Соловьев нашел ему место в Александровском военном училище. Василий Осипович долгие годы читал русскую историю офицерам русской императорской армии.
В это время Соловьев писал многотомную «Историю России с древнейших времен» и своим лучшим ученикам давал отдельные темы для разработки. Ключевскому наставник предложил тему «Древнерусские жития святых как исторический источник». Василий Осипович писал эту работу шесть лет — на два года дольше положенного. Ключевский «затянул», так как счел нужным объехать все монастыри Московской и Казанской губернии и изучить их жития святых. Ключевский, как указала его биограф академик Милица Нечкина, перелопатил пять тысяч летописных сводов, рассеянных по разным церквям. Вывод из этого массива исследований историк сделал однозначный: жития святых нельзя воспринимать как достоверный исторический источник, это более литература, чем реальная хроника. Но в этой же работе Ключевский впервые соприкоснулся с обширной темой участия Русской православной церкви в колонизации Россией других земель — заселения больших пространств, ассимиляции и окультуривания их населения (один из магистральных аспектов его исторической концепции). Для XIX века утверждение было смелым, но его справедливость отметил Сергей Соловьев. Вскоре (в 1879 году) Сергея Михайловича не стало, и Ключевский занял его место на кафедре Московского университета. Первая прочитанная им лекция была посвящена памяти учителя.
28 лет Василий Ключевский женился на Анисье Михайловне Бородиной, дочери московского купца, бесприданнице 32 лет от роду, женщине доброй, хозяйственной и очень богомольной. Семья Ключевских снимала дома, а потом купила дом на Житной улице, где Василий Осипович прожил всю оставшуюся жизнь. У Василия и Анисьи родился сын Борис. Судьба Бориса Ключевского, который звал себя «маленький сын большого отца», сложилась плачевно. Он получил два образования — юридическое и историческое, но в науку не пошел. Страстью Бориса были машины и автомобили, он выступал одним из начинателей велосипедного движения в Москве. После революции советская власть национализировала права на издание всех книг Василия Ключевского и «уплотнила» дом на Житной улице так, что сыну хозяев Борису досталась единственная комнатка. В 1933 году Борис подпал под репрессии. Его хотели «притянуть» к печально известному «Академическому делу», но для этого не хватило доказательств — и было полностью сфабриковано дело о якобы участии Бориса Ключевского в антисоветской организации и намерении свергнуть советскую власть и войти в новое правительство России на правах министра. Перевалившего 60-летний рубеж болезненного человека выслали в Казахстан. С собой ему разрешили взять багаж с трудами отца. Четыре года в ссылке Борис работал с книгами Ключевского. Отбыв наказание, он вернулся в Россию и обосновался на 101-м километре от столицы — в Белых Столбах. Работал путевым обходчиком. На нем пресекся род Ключевских. Однако он сохранил для истории все записи своего великого отца. После кончины Бориса Васильевича профессора Московского университета выкупили чемодан с бесценными рукописями у хозяйки дома. Бумаги вошли в личный фонд Василия Ключевского в Госархиве РФ. А могила Бориса утрачена — слава Богу, в отличие от захоронения его отца на кладбище Донского монастыря, где пять лет назад наконец возвели каменный крест.
Преподавание как еще один талант
Василий Осипович как преподаватель университета оставил по себе множество легенд — от торжественных до анекдотических (например, что, став уже знаменитым профессором, продолжал ходить в университет в старенькой вытертой шубейке и на недоуменные вопросы отрубал: «По роже и шуба»). И все же отношения его со студентами признаны эталонными. Ученики любили его. По примеру Сергея Соловьева, Василий Осипович приглашал самых способных студентов к себе домой, помогал им, давал темы для разработки, а в годы первой русской революции даже заступался за них перед полицией. Ничего ему за это не было. В 2013 году в пензенском доме-музее Ключевского побывал Сергей Нарышкин, председатель Российского исторического общества, а ныне глава службы внешней разведки России. Нарышкин подарил музею уникальный документ: карточку из Департамента полиции о благонадежности профессора Московского университета Ключевского. Полиция заверяла, что профессор Ключевский вполне благонадежен и не имеет революционных настроений.
Единственный известный студент Ключевского, недолюбливавший его и оставивший о нем много ядовитых замечаний — Павел Милюков, прославившийся как глава партии кадетов в дореволюционной России. Именно Ключевский «зарезал» магистерскую диссертацию Милюкова о реформах Петра I и употребил свой авторитет на то, чтобы убедить коллег не присуждать за нее степень. Есть мнение, что именно тогда «погиб» ученый Милюков и родился политик Милюков. Впрочем, уехав из России в эмиграцию, Павел Николаевич зарабатывал тем, что преподавал русскую историю. Но наставника он никогда не простил и пустил слух, что тот попросту позавидовал ему.
Единственный раз, когда Ключевского освистали его студенты, связан как раз с революционными настроениями в обществе. Бойкот ему объявили за прочитанную по просьбе двора речь памяти Александра III. На взгляд из сегодняшнего дня эта речь вовсе не верноподданная, но в ней говорилось, что Александр III был царем-миротворцем, ни с одной страной не воевал, и что Европа еще вспомнит русского монарха добрым словом. Через 20 лет разразилась Первая мировая война, тезисы Ключевского обрели особый смысл. Тем не менее, студенты, недовольные контрреформами Александра III, объявили профессору бойкот. Впрочем, он быстро сошел на нет.
Царская семья, в свою очередь, верно оценила ум и талант Ключевского — его попросили преподавать князю Георгию, младшему брату Николая, возможному наследнику престола за Николаем. Ключевский не мог отказать венценосцам, хотя это потребовало от него больших усилий. Когда Николай отправился в свое знаменитое кругосветное путешествие, где его чуть не убил самурай, Георгий сопровождал его, но на теплоходе почувствовал себя скверно. То, что казалось морской болезнью, оказалось обострением туберкулеза. Больного великого князя поселили в Абастумани, в Грузии. Василию Осиповичу пришлось ездить к августейшему ученику через всю страну. Ключевский не любил путешествовать: по натуре был домосед, говорил, что он, как улитка, присосался к московской кафедре. Но… иные предложения не отвергают. Через несколько месяцев после того, как Ключевский провел с великим князем курс занятий, здоровье Георгия ухудшилось, и он умер. Больше Василий Осипович с царскими детьми не занимался..
Василий Ключевский был одним из начинателей женского образования в России. При Александре II были образованы первые Высшие женские курсы — платные, но с бюджетной квотой. При Александре III их разогнали. При Николае II, в 1900 году, женские курсы снова восстановили. Известное фото Василия Ключевского в окружении молодых девиц относится ко «второй версии» женских курсов. По преданию, курсистки боготворили пожилого профессора, стайками бегали за ним, а хозяйки московских салонов из кожи вон лезли, чтобы заполучить Ключевского на свои вечера. Но личная жизнь Ключевского остается тайной даже для его биографов. Большинство сходится на том, что в судьбе Василия Осиповича нет ничего пикантного или скандального. Как он овдовел, известно. В 1909 году набожная Анисья Михайловна отправилась на очередную воскресную службу в храм Христа Спасителя (никогда их не пропускала). Она поднялась по ступенькам храма и упала. Когда занемогшую женщину привезли домой и вызвали к ней врача… тому лишь осталось констатировать смерть. Ключевского подкосила смерть жены: она была для него опорой в быту и верной спутницей. После смерти Анисьи он с головой ушел в науку. Обширный дом на Житной улице требовалось часто топить в холодные сезоны. Пока была жива Анисья Михайловна, печи топили по пять раз в день. Когда жены не стало, Ключевский, на манер «чокнутого профессора», засиживался за работой в кабинете и забывал о топке. А сын не всегда был рядом с отцом. От холода у Ключевского обострилась болезнь почек, которая и свела его в могилу. Некоторые ученики Ключевского едва ли не прямо обвиняли Бориса в том, что он недосмотрел за отцом… На знаменитой картине Леонида Пастернака «Василий Ключевский читает лекцию в училище живописи, ваяния и зодчества» видно, что профессор держится за спину — у него как раз был приступ почек, и это запечатлел художник. Только в музее Ключевского я узнала, что мужчина с расплывчатым неясным лицом на заднем плане за фигурой профессора — Борис Пастернак, сын живописца и в будущем великий поэт. Пастернак действительно присутствовал в зале во время сеанса рисования и по просьбе отца задавал Ключевскому вопросы, чтобы тот более живо выглядел на полотне..
К последним годам жизни Василия Осиповича относится его, возможно, величайшая заслуга перед отечественной историографией — написание и издание «Курса русской истории», снискавшего славу по всему миру. Ключевский начал издавать свой труд в годы первой русской революции. Первая книга вышла в роковом 1905 году. Студенты долго просили профессора начать издавать свои лекции и даже «помогали» ему, делая конспекты его лекций печатными буквами, а-ля книги. Ключевский отшучивался: мол, если будут изданы эти лекции, к нему на занятия никто не придет. Но все же начал издание. Первая часть «Курса русской истории» разошлась влет. Вторая часть вышла в 1906 году, и тогда же допечатали первую. В 1908 году увидела свет третья часть, в 1909 — 4-я. Четвертая книга была посвящена памяти новопреставленной Анисьи Михайловны. А пятый том вышел с большим отрывом: через 10 лет после смерти Ключевского, в 1922 году, уже в СССР. Переиздание с некоторыми купюрами произошло много позже, в конце 1960-х годов.
В январе 1911 года болезнь Василия Осиповича обострилась так, что его положили в больницу на Якиманке и сделали подряд три операции. Ключевский мечтал дописать пятый том «Курса русской истории». В перерывах между операциями и в каждую свободную минуту он брался за книгу. Но при жизни ему это не удалось… Василий Осипович умер 25 мая того же года от заражения крови. Сын за два часа до смерти отца приходил к нему: тот лежал при смерти, но еще писал. Книгу по записям и наброскам Ключевского завершили московские профессора. На его похороны собрались такие толпы людей разных сословий, которые никогда, ни до, ни после не провожали в последний путь представителя научного мира.
Самый исторический музей России
Некогда юный Василий Ключевский называл пензенскую улицу Поповку настоящей деревней в центре города. Примерно здесь во времена Ключевского губернский город Пенза заканчивался. Поповка представляла собой естественный овраг. Позади, наверху, оставались помпезные каменные здания, губернаторский дом, имения аристократов и купцов. Спускаясь вниз, путник попадал в натуральную деревню. Сейчас гость дома-музея Ключевского наблюдает практически ту же картину: милую пастораль в черте города. За спиной остаются приметы нового времени — дворец водного спорта «Сура», «цитадели» новой финансовой аристократии — торговый комплекс «Плаза» и здание банка. Ансамбль улицы имени Ключевского — это одноэтажные деревянные домики с богатой резьбой наличников и фасадов, редкие двухэтажные тоже деревянные строения, явно помнящие дореволюционные времена, и купы зелени. С 2014 года улица на всем протяжении охраняется государством, и на ней нельзя возводить дома выше 4-х этажей. Маленькие домики сохранились практически без изменений с тех времен, как мимо них проходил ученик Пензенского духовного училища Вася. Пожалуй, самый ухоженный среди них -дом-музей Ключевского. Если не смотреть назад, на круглую башню бизнес-центра, то иллюзия путешествия во времени полная.
Текущий 2021 год — год «двойного юбилея» Василия Осиповича Ключевского: 28 января отмечалось 180 лет со дня его рождения, 25 мая — 110 лет с момента кончины. Пензенский дом-музей Ключевского был открыт тоже в юбилейный год историка: 28 января 1991 года, в честь 150-летия В. О. Ключевского. По словам заведующего музеем Александра Николаевича Лешкова, музей уникален для нашей страны: это первый мемориальный дом с тематической экспозицией в честь историка. Отдельные экспозиции в честь исторической деятельности имяреков есть в некоторых мемориальных музеях — у Николая Карамзина, Тимофея Грановского. Но вот дом-музей, где все содержание посвящено жизни и трудам одному из крупнейших русских ученых-историков, единственный. Потому я и назвала учреждение культуры — с известной долей каламбура — самым историческим музеем России. Дом-музей тоже именинник: в этом году ему исполнилось 30 лет.
Значительную смысловую часть экспозиции музея составляют фотографии: виды старой Пензы, этот самый дом на рубеже XIX- ХХ веков, люди из окружения Василия Ключевского и т. д. Одна из пейзажных фотографий названа «улица Дворянская», но на деле отображает вид улицы Поповки с улицы Дворянской. Это выглядит, как в советские времена говорили, «смычкой города и села». Улица Поповка сменила название, но не «экстерьер».
В годы Гражданской войны в Пензе произошло восстание чехословацкого корпуса. Некоторые историки считают, что с него и началась Гражданская война. На несколько дней советская власть в Пензе рухнула. В городе шли бои с чехословаками: они пробивались к железнодорожной станции Пенза-1 (ныне железнодорожный пензенский вокзал). Путь одного из наступлений пролегал через Поповку. После этих событий (а они были громкими, в Пензу даже приезжал наркомвоенмор Троцкий) Поповку переименовали в улицу Боевую. До 1960-х годов она носила такое название. Только в 1966 году на карте города появился новый топоним: улица Ключевского (в честь 125-летия со дня рождения историка, почитаемого советской историографией за либерально-демократические взгляды). Тогда же дому Ключевского присвоили статус «охраняется государством» и повесили на него соответствующую табличку. Но, несмотря на статус и табличку, в доме продолжали жить люди, не имевшие уже отношения ни к семье, ни к окружению Ключевских, и это длилось до начала 1980-х годов. Музей начинал создаваться из обыкновенной жилой избы. Точнее, из двух. Соседний дом Шевирёвых тоже выкупили, когда создавался музей, и с помощью перехода соединили с мемориальным. Теперь экскурсоводы обязательно уточняют, что первый зал музея — это еще не сам мемориальный дом. Жилище семьи Ключевских располагается дальше. В зале, устроенном на месте соседского дома, устраиваются тематические экспозиции. Также здесь собираются участники научных конференций, посвященных Ключевскому и его наследию. Они проходят каждые 5 лет. Традиция была начата в том же 1991 году. Этой осенью ожидается очередная конференция, но, по понятным причинам, она будет организована онлайн. На базе музея действует юношеский клуб «История успеха», дети тренируются выступать перед публикой, как сам гений этого места.
Именно сейчас в этих стенах действует выставка, посвященная 30-летию самого музея. Как пояснил экскурсовод Сергей Егоров, в ней собраны самые важные экспонаты из числа тех, что музей собрал за 30 лет. Среди них — личный подстаканник Василия Осиповича. Он не любил пить из фарфоровых чашек, предпочитал стаканы с подстаканниками (непритязательные привычки из быта провинциального духовенства ученый сохранил по гроб жизни). Зная это, студенты подарили преподавателю подстаканник с монограммой КВ: Ключевский Василий. После смерти Ключевского он остался на кафедре Московского университета и попал к его биографу — академику Милице Владимировне Нечкиной. Нечкина долго пыталась найти место для подстаканника, предлагала его в московские музеи. Почему-то они не принимали предмет посуды, и подстаканник так и остался у Нечкиной, а потом перешел к ее ученице Раисе Александровне Киреевой, ранее — ведущему научному сотруднику Института российской истории РАН. Нечкина завещала ученице обязательно найти для подстаканника место в музее. В 2011 году Киреева передала его в Пензу. Раисе Александровне ныне 92 года.
Вторым большим другом пензенского музея Ключевского был академик Сигурд Оттович Шмидт, один из крупнейших источниковедов России (и мой первый преподаватель по этой дисциплине). Сигурд Шмидт сделал музею много подарков. На сегодняшней выставке фигурирует одно из изданий Ключевского с дарственной надписью Шмидта. Наряду с книгой самого Ключевского «Добрые люди древней Руси» с его автографом (эта работа была написана в 1892 году, когда в России царил страшный голод, все средства от продажи изданной книги Василий Осипович отдал в фонд помощи голодающим) и другими изданиями трудов Ключевского, в том числе иностранными. «Курс русской истории», в названии которого буква «У» на русском языке похожа на игрек, выпущен в Японии в 1945 году и читается справа налево. Недавно в музее появилась брошюра с тремя лекциями Ключевского по истории русской православной церкви. Она интересна тем, что вышла в эмигрантском издательстве «Имка-пресс», основанном в 1920-е годы выходцами из России для издания русской классики (сохранения русской культурной среды) и существующем до сих пор. «Рождение» брошюры связано с тем, что в 1968 году в СССР вышло первое полное собрание сочинений Ключевского — то есть почти полное, лишенное только работ о церковной истории (дань идеологии). Предисловие к зарубежному изданию гласит, что решено было в качестве дополнения к советскому ПСС отпечатать три эти статьи.
Концепция организации музея, составленная при помощи специалистов из Московского университета, была наиболее утилитарной: так как дом уже не выглядит так, как в XIX веке, и сбережено мало подлинных вещей Ключевских, музей будет воспроизводить атмосферу того времени. Но кое-какие предметы, которых касались руки ученого (помимо подстаканника), история до нас донесла. В одном из музейных залов выставлен… резной наличник. Такие наличники обрамляли окна дома в первой половине XIX века. Василий вместе с сестрами на большие церковные праздники его подкрашивали и чистили. Чернильница и немецкие стенные часы с боем тоже из этого дома, были сохранены после смерти матери Ключевского. Толстая книга — Ветхий завет на древнегреческом языке со штампами пензенской духовной семинарии — с высокой степенью вероятности, та самая, которую Ключевский под расписку взял у директора семинарии и обязался вернуть в целости и сохранности. Духовно связана с Ключевским фотография его друзей Порфирия Петровича Гвоздева и Александра Алексеевича Голубева. Голубев, как уже говорилось выше, стал юристом, а в конце жизни ему юриспруденция наскучила. Он заделался писателем, написал книгу «Бродячая вольница», по которой был снят один из первых российских немых кинофильмов.
В экспозиции музея доминируют копии архивных документов и экземпляры книг Ключевского — и не только его. Резонно: большую часть жизни гений историографии провел среди книг, они сделали его личность, они сопровождали его и сами выходили из-под его пера. Сделан акцент на воспроизведении среды провинциального духовенства, откуда вышел Василий Осипович: Библия времен Павла I, книга-наалтарник из сельской церкви, макет храма Казанской иконы Божией матери села Воскресеновка.
Интересный экспонат — гипсовая форма бюста Ключевского, установленного в его родной Воскресеновке близ сельской школы. Такой же бюст должны были установить в Пензе в начале улицы Ключевского. Но после 1991 года всем стало не до эстетики и не до памяти… Вместо того, чтобы отлить бюст по форме, ее передали в музей. У изображения характерная особенность — нет очков. Не то, чтобы скульптору не хватило материала — просто он придерживался минимализма и наметил очки лишь дужками и черточкой на переносице. Только в 2008 году в Пензе установили ростовой памятник Василию Ключевскому работы скульптора В. Ю. Кузнецова. Памятник установлен у пензенского колледжа искусств. Может быть, это не совсем по профилю выдающегося историка… Зато в бронзовой фигуре передана та живость и выразительность, с которой Ключевский читал свои лекции.
В 1995 году в рамках своего всероссийского турне в Пензу прибыл Александр Солженицын. В области он провел пять дней. Экскурсовод с гордостью подчеркнул: Александр Солженицын из пензенских музеев посетил только дом-музей Ключевского. Он попросил, чтобы его сюда провели, и подарил музею свою знаковую брошюру «Как нам обустроить Россию». Солженицын объяснил это тем, что он уважает учение Ключевского и его взгляд на русскую историю. К слову, Солженицын похоронен недалеко от Ключевского на кладбище Донского монастыря. За тридцать лет в музее побывало много именитых людей: космонавт Георгий Гречко, писатель Виктор Астафьев, Патриарх Алексий II…
Экскурсию по дому-музею Ключевского завершают так: в Пензе помнят знатного земляка — тут есть улица Ключевского, памятник Ключевскому, действует его музей, работают библиотека и школа имени Ключевского. А вот в столичной топонимике Василий Осипович практически не присутствует (лишь одна библиотека в Москве носит имя историка), а ведь большую часть жизни он провел именно там… Ну что ж — «сапожник без сапог» — нередкая ситуация для российской ментальности (Василий Осипович, наверное, с этим бы согласился). Зато сотрудник Российского Государственного Гуманитарного университета Елена Широкова написала об историке великолепную ' статью«Василий Осипович Ключевский». В ней описана, помимо биографии, эволюция научных взглядов Ключевского, приведена библиография его трудов, а также даны характеристики личности этого человека. Ключевский был загадкой для своих современников. Возможно, последующие поколения поймут его лучше, потому что он опередил свое время?..
Источники
править
Любой участник может оформить статью: добавить иллюстрации, викифицировать, заполнить шаблоны и добавить категории.
Любой редактор может снять этот шаблон после оформления и проверки.
Комментарии
Если вы хотите сообщить о проблеме в статье (например, фактическая ошибка и т. д.), пожалуйста, используйте обычную страницу обсуждения.
Комментарии на этой странице могут не соответствовать политике нейтральной точки зрения, однако, пожалуйста, придерживайтесь темы и попытайтесь избежать брани, оскорбительных или подстрекательных комментариев. Попробуйте написать такие комментарии, которые заставят задуматься, будут проницательными или спорными. Цивилизованная дискуссия и вежливый спор делают страницу комментариев дружелюбным местом. Пожалуйста, подумайте об этом.
Несколько советов по оформлению реплик:
- Новые темы начинайте, пожалуйста, снизу.
- Используйте символ звёздочки «*» в начале строки для начала новой темы. Далее пишите свой текст.
- Для ответа в начале строки укажите на одну звёздочку больше, чем в предыдущей реплике.
- Пожалуйста, подписывайте все свои сообщения, используя четыре тильды (~~~~). При предварительном просмотре и сохранении они будут автоматически заменены на ваше имя и дату.
Обращаем ваше внимание, что комментарии не предназначены для размещения ссылок на внешние ресурсы не по теме статьи, которые могут быть удалены или скрыты любым участником. Тем не менее, на странице комментариев вы можете сообщить о статьях в СМИ, которые ссылаются на эту заметку, а также о её обсуждении на сторонних ресурсах.
