Сестра Олега Сенцова: Он пойдёт до конца, и это действительно очень страшно

23 мая 2018 года


Десятые сутки продолжается голодовка украинского режиссёра Олега Сенцова, задержанного в Крыму весной 2014 года после аннексии полуострова Россией. В августе 2015 года он осуждён в РФ за терроризм на 20 лет лишения свободы. Сенцов не признал себя виновным в инкриминируемых ему преступлениях, объявил о применяемых к нему пытках и назвал дело политическим и сфабрикованным. Ряд международных правозащитных и кинематографических организаций выступили в поддержку Сенцова.

По информации Радио Свобода, Сенцов находится в отдельной палате медсанчасти ИК-8 г. Лабытнанги Ямало-Ненецкого округа (ЯНАО), где отбывает наказание, под круглосуточным наблюдением врачей. По заверениям УФСИН ЯНАО, его здоровью ничего не угрожает. Однако представители Общественной наблюдательной комиссии не могут в этом убедиться из-за бюрократических процедур.

Сестра Олега Наталья Каплан рассказала Голосу Америки о его голодовке в российской тюрьме.

Ксения Туркова: Решение Олега о голодовке для вас было неожиданным?

Наталья Каплан: Абсолютно неожиданным, потому что Олег до сих пор был категорически против таких методов. За все четыре года он об этом ни разу не говорил. Я не думаю, что был какой-то толчок, это был осознанный шаг, он, видимо, это долго обдумывал. Но это стало для всех неожиданностью, ничто не предвещало. Он сказал об этом только адвокату.

Ксения Туркова: Почему для объявления голодовки он выбрал именно это время? Вы говорили о том, что он, возможно, не случайно сделал это в преддверии чемпионата мира по футболу в России.

Наталья Каплан: Как он объяснил адвокату, это действительно было сделано в преддверии чемпионата. Так он пытается привлечь внимание к украинским политзаключённым, которые находятся в российских тюрьмах и в тюрьмах аннексированного Крыма. Он говорит: «Если я умру, и об этом станет известно во время чемпионата, это поможет огласке и станет поддержкой другим политзаключённым».

Ксения Туркова: Как восприняла мама его решение о голодовке?

Наталья Каплан: Мама переживает очень тяжело: она говорит, что не хочет никого видеть, даже близких. Ей очень тяжело.

Ксения Туркова: Как себя чувствует Олег сейчас?

Наталья Каплан: Сегодня у него был врач (к нему каждый день ходит тюремный врач). На сегодня состояние стабильное. Принудительное кормление пока не применяют. Пока держится сам.

Ксения Туркова: Это сухая голодовка?

Наталья Каплан: Он это не пояснил, а адвокат не уточнил, но я подозреваю, что все-таки не сухая, думаю, он пьет воду.

Ксения Туркова: Насколько решительно он настроен?

Наталья Каплан: Зная Олега, да. Он пойдет до конца, и это действительно очень страшно. Это не будет так: ой, мне стало плохо, я упал в обморок, так что я пока прекращу, а потом снова всех напугаю. Это не метод Олега. Если он сказал, он будет идти до конца.

Ксения Туркова: Что вам вообще известно об условиях, в которых он содержится?

Наталья Каплан: У нас с ним связь исключительно по переписке, сейчас с этим проблем нет, как было раньше в Якутске. Он находится в городе Лабытнанги – это Ямал, крайний Север, за Полярным кругом, российская Арктика. Там недалеко белые медведи живут. Очень суровый климат, там зимой до -60 доходит. И плюс ко всему климат очень влажный, в отличие от Якутстка, где он сидел раньше. И этот влажный морозный климат очень бьет по здоровью. Там даже люди, которые не в тюрьме, постоянно болеют, у них сердечно-сосудистые проблемы. Что уж говорить о заключенных. И что уж говорить о человеке, который крымчанин до мозга костей. В одном из писем он говорил, что у него выпадают волосы и крошатся зубы. Но это наверняка не только климат, но и питание плохое, и отсутствие витаминов, и психологическое давление.

Ксения Туркова: Он сам верит в то, что ему удастся добиться освобождения политзаключённых?

Наталья Каплан: Я думаю, что верит, иначе бы он на это не пошёл. Может быть, не верит в то, что удастся всех освободить, но в то, что людей все-таки начнут отпускать, он верит. Пусть не сразу, но эта глыба может сдвинуться.

Ксения Туркова: Вам известно что-то о возможных переговорах об освобождении Олега? Например, о его обмене на руководителя «РИА Новости Украина» Кирилла Вышинского, о чём ранее говорили представители украинского МИД.

Наталья Каплан: Мне об этом ничего неизвестно. Я знаю, что главы европейских государств общались с Путиным по этому вопросу, но результата пока нет.

Ксения Туркова: Я, конечно, видела ваш эмоциональный пост в фейсбуке о том, что за все время голодовки никто из украинских политиков не поинтересовался судьбой Олега. Это правда?

Наталья Каплан: Да, это правда. Никакой инициативы я не вижу абсолютно. Приходится самостоятельно стучаться во все двери, ходить по кабинетам, что отнимает невероятно много сил и времени. Мы уже несколько лет пытаемся добиться того, чтобы в Украине был уполномоченный, который бы занимался делами политзаключённых или хотя бы был в курсе и мог назвать их имена, знал, какие у них процессы. Но этого до сих пор нет. Сейчас появился законопроект о помощи политзаключённым, но он так написан, что он нерабочий и не соответствуют реальности вообще.

Ксения Туркова: И даже после вашего поста никто не позвонил?

Наталья Каплан: Нет, никто. Может быть, им было не до того. Я не вижу интереса со стороны политиков. Я слышу стандартные фразы: «мы работаем над этим», «мы делаем все возможное, но вытащить Олега очень сложно, потому что Путин плохой, он не хочет его отдавать, а отдать его может только Путин». Все это я слышу уже пятый год. И не только я – родственникам других политзаключённых говорят то же самое. Каких-то действительно конкретных вещей, которые бы делались, я не вижу. Даже элементарно назначить человека хотя бы, который отвечал бы за эти вопросы, разрабатывал бы стратегию. Очень много структур, которые это делают, но они это делают разрозненно.

Ксения Туркова: С чьей стороны больше всего интереса к судьбе Олега?

Наталья Каплан: Это, безусловно, кинематографисты. И это правозащитники, причем страна вообще не имеет значения. Интересуются правозащитники из всех стран, в том числе из России.

Ксения Туркова: Что сейчас Олегу нужнее всего? Прежде всего от нас, журналистов, от людей, которые высказываются публично.

Наталья Каплан: Ему нужна поддержка, чтобы как-то достучаться до политиков международного уровня. Нужно искать переговорщика, который вхож к Путину напрямую, как, например, Макрон или Меркель. Тот, кто может действительно решить эти вопросы. Давайте говорить откровенно: Украина не справляется. Нужен сильный переговорщик c какой-то третьей стороны. Нужно, чтобы об Олеге как можно больше говорили. Кто согласится вступиться за какого-то Сенцова, если его никто не будет знать?

Ксения Туркова: Какие у вас сейчас ощущения, предчувствия?

Наталья Каплан: Я не знаю. Уже не раз был повод освободить, но этого не случилось, все заканчивалось ничем. Поэтому, честно могу сказать, я боюсь надеяться на лучшее. Я приготовилась к худшему, но будут делать всё возможное, чтобы этого не произошло.

Источники

править
 
Эта статья содержит материалы из статьи ««Он пойдет до конца, и это действительно очень страшно»», опубликованной VOA News и находящейся в общественном достоянии (анг., рус.). Автор: Ксения Туркова.

Комментарии

Викиновости и Wikimedia Foundation не несут ответственности за любые материалы и точки зрения, находящиеся на странице и в разделе комментариев.