О Владимире Войновиче... и не только — воспоминания Андрея Мальгина: различия между версиями

 

Заочно я познакомился с Войновичем в конце семидесятых, а очно в 1990-м.

 

Я учился в [[Польша|Польше]] в университете в годы, предшествовавшие [[w:Солидарность (профсоюз)|"Солидарности"]]. Там всё бурлило, было очень интересно. Два раза в год я ездил в [[Москва|Москву]] на каникулы и вёз с собой ящики хороших, изданных в [[СССР]], книг. В Москве все они были дефицитом, а в [[Варшава|Варшаве]] было два специализированных книжных магазина, где ими торговала [[w:Международная книга|«Международная книга»]]. А самый-самый дефицит мне припрятывала продавщица под прилавком. Правда, книг Войновича там не продавалось.

 

 

Но сначала выслали меня ‒ в обратном направлении, то есть в Москву, накануне [[w:Летние Олимпийские игры 1980|Олимпиады]]. Причин не объясняли, но гораздо позже я выяснил, что одним из поводов было "чтение антисоветской литературы". Про чтение этой литературы знал только один человек, мой коллега на журфаке, так что ломать голову долго не приходилось, кто именно настучал. Сейчас он тоже уже покойник, а сын его один из начальников на [[ВГТРК]]. Обойдемся без фамилий.

 

Потом я четыре года работал в [[w:Литературная газета|"Литгазете"]], в литературном отделе, в окружении весьма сведущих людей, и вся история с исключением из [[w:Союз писателей СССР|Союза писателей]] и лишением гражданства Войновича, Аксенова, Владимова была еще свежа и обсуждалась в наших кабинетах детально. Наконец, и из "Литгазеты" меня попросили уволиться. Причем к этому моменту у меня скопилось некоторое количество текстов, которые напечатать нигде ну никак не удавалось. Хотя все они были о литературе.

 

{{Заголовок 2|Звонок в Сокольники из Мюнхена}}

 

 

 

 

{{Заголовок 2|Мюнхен — Встреча с Владимиром Войновичем}}

 

Естественно, первое, что я сделал, — позвонил Войновичу. Он позвал к себе. Жили они с семьей за городом. Сначала я ехал на какой-то электричке с пересадкой, он встретил на платформе и дальше вез на машине. Разговаривали мы до глубокой ночи. Выяснилось, что Владимир Николаевич в юности проработал несколько лет на радио под началом моего тестя, он вспомнил даже его кличку, которой за спиной наградили его сотрудники (вместо "Марк Эммануилович" они называли его "Мрак Эммануилович"). Работая на радио, Войнович написал песню о космонавтах "Я верю, друзья, караваны ракет..." Песню процитировал [[Никита Хрущёв|Хрущёв]], встречая [[Юрий Гагарин|Гагарина]], и Войновичу предложили вступить в Союз писателей. Мне очень понравилась жена Войновича Ирина Даниловна, яркий и умный человек. Потом, кстати, я не раз советовался с ней по разным вещам, далеким от литературы, и неизменно получал весьма толковые и тактичные советы. Кроме того, у Ирины Даниловны был безупречный литературный вкус и она обратила мое внимание на нескольких авторов, которых я потом печатал сначала в "Неделе", потом в "[[w:Столица (журнал)|Столице]]". Поговорили еще об экранизациях Чонкина: одна готовилась на Западе, другая - в СССР (собирался снимать [[w:Эльдар Рязанов|Э.Рязанов]], но генералы встали на дыбы и проект не состоялся). Я рассказал им о случае, произошедшем за пару месяцев до того.

 

{{Заголовок 2|Приезд Тома Халса}}

 

 

 

Так что поговорили о кино. Мне показалось, что Войнович не в восторге, что в СССР "Чонкина" будет ставить Рязанов. Он, по его мнению, был слишком легковесным режиссером.

 

{{Заголовок 2|Вашингтон — Вторая встреча с Владимиром Войновичем}}

 

Кстати, в Вашингтоне Войнович удивил меня тем, что показал на соседнюю жилую башню в этом самом Френдшип Хайтс и сказал, что вот в этом доме проживает его персонаж - кагэбэшник Сергей Сергеевич Иванько! Они случайно столкнулись в магазине. Тот самый Сергей Сергеевич Иванько, который претендовал на квартиру Войновича в писательском доме на "Аэропорте" (что стало основой сюжета "Иванькиады"). Мир тесен, так сказать. Я потом выяснил, что после того, как вышла скандальная "Иванькиада", Сергею Сергеевичу пришлось взять творческий псевдоним, и вышедшая в серии ЖЗЛ книга "[[w:Теодор Драйзер|Теодор Драйзер]]", хоть и подписана "Сергей Батурин", на самом деле написана Сергеем Иванько.

 

Вообще в Америке Войновича издавали много, переводили охотно. Широко известна история, описанная [[w:Довлатов, Сергей Донатович|Довлатовым]], как однажды он повел Войновича по его просьбе в копировальную мастерскую снять копии с нескольких документов. Работник мастерской вгляделся в Войновича и спросил: "Войнович?" Тот радостно толкнул Довлатова: "Видишь? Меня узнают!" Увы, оказалось, было сказано: "One of each?" ("Каждого по одному?"), на слух похоже на "Woynovich".

 

{{Заголовок 2|Возвращение Владимира Войновича в Москву}}

 

 

Сегодня целый день читаю у разных людей, что у Войновича был тяжелый характер. Я бы сформулировал это по-другому: он был упёртый. Несколько раз, публикуя его в "Неделе" и в "Столице", я пытался обратить его внимание на какие-то очевидные ляпы в его текстах. Он и слушать не хотел. А однажды, когда я все-таки что-то поправил, обиделся надолго, на несколько лет.

 

{{Заголовок 2|Владимир Войнович, Никита Струве и Александр Солженицин}}

 

 

- Слушай, я тут был у Исаича в [[Вермонт]]е, а к нему как раз приехал Струве и жаловался на тебя, что ты собираешься подать на него в суд. Так вот Исаич просил меня передать тебе его мнение. Он мне его продиктовал и хочет, чтобы ты его записал. У тебя карандаш и бумага есть? Записывай.

Я сказал: "записываю", хотя делать этого не собирался. О чем потом пожалел. Все-таки документ следовало бы сохранить в подлинном виде. Но я не записал и воспроизвожу по памяти. Послание никакого обращения не содержало. Ни имени-отчества, ни просто имени и уж, конечно, принятого эпитета вроде "дорогой" или "уважаемый", а начиналось прямо со слова "стыдно". "Стыдно русскому писателю судиться с издателем из-за гонораров". И что-то еще в этом духе, кратко, грубо и выразительно...

 

- Пиши...

 

 

Если не ошибаюсь, ответ Войновича Солженицыну был таким: "Иди на хуй!" Если я в каком-то слове тут ошибся, литературоведы меня поправят.

 

{{Заголовок 2|Пророчество Владимира Войновича}}

Потом вышла книга В.Войновича "[[w:Москва 2042|Москва 2042]]" и все, конечно, узнали в Сим Симыче Карнавалове Солженицына. В диссидентских кругах, еще вчера вполне дружественных, на Войновича обрушился просто вал критики. Даже такие умные люди, как мать и дочь Чуковские, обвинили его в том, что он написал "Москву 2042" специально, чтобы отомстить за "Стыдно русскому писателю..."

 

 

 

 

 

Советская власть сама своими руками лепила антисоветчиков. Чем больше она наезжала на писателей, художников, театральных деятелей, тем более они ее ненавидели. Лучшие публицистические страницы Войновича написаны как ответ на очередную обиду, нанесенную ему Советской властью. При этом обида наносилась грубо и неталантливо, а ответ всякий раз был талантлив и сокрушителен.

 

 

{{-}}

 

== Источники ==

 

{{-}}

{{Служебная информация}}