Фестиваль «Возвращение»: апофеоз доверия
16 января 2018 года
О начале двадцать первого фестиваля камерной музыки “Возвращение” мы уже рассказали (публикация “Между орденом и плахой” от 10. 01. 2018). Продолжение - два концерта в Рахманиновском зале, с темами “Несвобода” и “Mort”, и финальный вечер в Малом зале Консерватории (концерт по заявкам самих музыкантов) – оказалось не менее интересным. Порядком тем – как будто вникаешь в чью–то несчастную судьбу: приспособленчество, несвобода, смерть. Вызовом всему нетворческому в жизни. Концептуальной и музыкальной сложностью программ. И дружелюбной атмосферой в зрительном зале.
На двадцать первом году существования уже не фестиваль работает на репутацию, а репутация работает на него. Выработан кредит доверия к исполняемой музыке. Слушатели по опыту знают: неизбитое имя в программах означает, что фестиваль открыл его значимость раньше, чем широкая публика, и хочет поделиться своим знанием. С нами.
Концерт с темой “несвобода” (исполняемая музыка написана или в тюрьме, или по поводу тюрьмы) дал возможность услышать опусы восьмерых авторов, которых вместе нигде больше не услышишь, да и по отдельности, мягко говоря, не часто. Сопоставление имен и партитур (все они, кстати, созданы в двадцатом веке, что красноречиво говорит о времени) — материал для диссертаций о проблемах восприятия. Тут вопросы без однозначных ответов. Что происходит на таком концерте, если известна трагическая биография автора? Мы сможем вникнуть в вещь саму по себе, без предпосылок, или неизбежно воспримем ее через внемузыкальные факторы? Так было с самого начала, когда Ксения Башмет сыграла Прелюдию и фугу для фортепиано из цикла 24-х Прелюдий и фуг, написанного советским композитором Всеволодом Задерацким в лагере на Колыме, на стопках телеграфных бланков. Конечно, это превосходная музыка, часть цикла, написанного первым композитором после Баха, кто создал 24 прелюдии и фуги во всех тональностях. Но и подразумеваемый манифест о выборе между жизнью и смертью?
Впрочем, “Пульс” и “Возвращение”, сочиненные американцем Генри Коуэллом для ансамбля ударных, более всего запомнились экзотическими азиатскими инструментами, ловким чередованием глухого и звонкого, импровизационной игрой акцентами и громкостями, включая вой сирены, и продолжительностью асимметрично наложенных ритмов. А сериальная музыка южнокорейца Исан Юна, с прекрасным кларнетом Антона Дресслера, ничем не выдала, что автор сидел в тюрьме за шпионаж. Тут, скорее, думалось о слиянии корейского с европейским. И об авторских претензиях на космизм и его воплощение в коллаже вибрирующих тонов, в “перетекающих” вверх и горизонтально звуках.
Собственно говоря, декоративность в нагнетании ужасов, предпринятая композитором Жаком Ибером в “Балладе Редингской тюрьмы”, тоже не пугала, а отсылала к французскому музыкальному импрессионизму как явлению: все эти “бродячие страхи” и рыдающие ветры” в форме преображенных танцев были интересны как приметы эпохи. А вот нонет Рудольфа Карела, погибшего в нацистском концлагере, вернул к размышлениям о воле и неволе. Потому что отголоски городских мелодий и намеки на фольклорные мотивы (все как бы обрывистое, незаконченное), кажется, стали для композитора напоминанием о нормальной жизни, в которой были танцы, прогулки и улыбки. В то время как Три песни Виктора Ульмана (дата и место создания — 1943 год, Терезин), с блестящим вокалом Светланы Злобиной, передавали горечь осени, жуть страданий и “бремя долгов судьбы”.
На этом скорбном фоне финал вечера выглядел как эпизод рок-концерта. Чтобы “Аттика” бунтаря и композитора-минималиста Фредерика Ржевского, написанная для чтеца и инструментального ансамбля, прозвучала как нужно, чтец (новая роль скрипача Романа Минца) вышел на сцену не в концертном костюме, а в потертых джинсах.
Театрализация сработала на все сто: музыка, посвященная восстанию заключенных в американской тюрьме, повинуясь движению руки оратора, звучала как должно — манифестом вольницы. Специфика этой композиции — неумолимость повторения фрагмента максимально подходит скандирующему напору слов. У Ржевского музыкантам даны общие указания и оставлено поле для импровизации. Так что декламируемая фраза, взятая композитором (документ эпохи, слова бывшего зэка о тюрьме, что впереди) провозглашала социальный вызов и одновременно казалась структурой порядка в звуковом “хаосе”.
Программа с названием “Mo'rt'”, как и положено теме смерти, воплотилась в круговороте. Она началась и закончилась старинными многоголосными хорами (исполнил ансамбль Questa Musica с дирижером Филиппом Чижевским). Вычурный мадригал Джезуальдо на пять голосов, полный диссонансов, и четырехголосный, легкий, словно ветерок, Канон Гайдна о смерти как сне, стали рамкой для парада композиторской скорби всех времен и народов. “Смерть” от эротических мук и смерть без кавычек, угасание как игра и как трагедия, и жизнь как вызов кончине и преамбула вечности. От грозного и призрачного “Чардаша смерти”, захватывающе исполненного Вадимом Холоденко с жутковатой непреклонной “веселостью”, как сгусток железной воли, до лихого квартета саксофонистов, выдавших джазово-саркастическую атаку в композиции Андриссена. От трех “угловатых”, нарочито-мрачных, как ночь, Песен Хиндемита, когда Дарья Телятникова пела о кончине и самой смерти, до “Четырех строгих напевов” Брамса, где камерность сочеталась с эпичностью, а звучный бас Антона Зараева выражал неподдельную тоску, взятую из текстов Ветхого и Нового Завета.
В рапсодиях Лефлера для гобоя (Дмитрий Булгаков), альта (Александр Митинский) и фортепиано (Александр Кобрин) исполнители-стилисты искусно воплотили авторский, томно-декадентский, “нуар”, да и ансамбль собрался как пушинка к пушинке. А дуэт Хиллера “Смерть-красавица” для скрипки и фортепиано заставил пожалеть, что великолепный мастер Борис Бровцын так редко выступает в России. Звук его скрипки может заставить поверить во что угодно: да, смерть и впрямь красавица, если о ней так играют.
И наконец, последний вечер “концерт по заявкам”, когда музыканты исполняют то, что сами выбрали. Именно поэтому исполнение четырех отобранных опусов было близким к совершенству. Вторая сюита Рахманинова для двух фортепиано показалась значительной даже тем, кто не очень расположен к музыке этого композитора, потому что игра Александра Кобрина и Вадима Холоденко способна влюбить в себя с первой минуты. Что в фанфарной Интродукции, что в порхающем “фактурном” Вальсе, элегическом Романсе или демонической Тарантелле, когда, казалось, сами клавиши роялей пустились в пляс.
Трактовка ритмически трудного для исполнения Квартета Рихарда Штрауса для фортепиано, скрипки, альта и виолончели незабываема: Яков Кацнельсон, Борис Бровцын, Сергей Полтавский и Евгений Румянцев заставили забыть о периодической тяге композитора к подражанию Брамсу, излишкам пафоса и длиннотам. Преобразуя банальное в искреннее, многословие — в убедительность, красотищу — в красоту, а общие места — в откровение.
Камерная симфония Шенберга в переложении Веберна, еще тональная, но уже бунтарская — это, по настроению, “миллион терзаний”, построенный на коротких мотивах и жестком расчете. А финальный Квинтет Брамса для кларнета (Антон Дресслер и его чудесные арпеджио), двух скрипок (Роман Минц и Борис Абрамов), альта (Андрей Усов) и виолончели (Алексей Стеблев) был сыгран с тонким пониманием настроений партитуры.
В момент светлой печали финала (когда звуки истаивает, и скрипки медленно затихают) мы услышали, как этой музыкой Европа прощалась с романтизмом. Ну, и “Возвращение” — со слушателями. Надеюсь, до следующего года.
Источники
править
Любой участник может оформить статью: добавить иллюстрации, викифицировать, заполнить шаблоны и добавить категории.
Любой редактор может снять этот шаблон после оформления и проверки.
Комментарии
Если вы хотите сообщить о проблеме в статье (например, фактическая ошибка и т. д.), пожалуйста, используйте обычную страницу обсуждения.
Комментарии на этой странице могут не соответствовать политике нейтральной точки зрения, однако, пожалуйста, придерживайтесь темы и попытайтесь избежать брани, оскорбительных или подстрекательных комментариев. Попробуйте написать такие комментарии, которые заставят задуматься, будут проницательными или спорными. Цивилизованная дискуссия и вежливый спор делают страницу комментариев дружелюбным местом. Пожалуйста, подумайте об этом.
Несколько советов по оформлению реплик:
- Новые темы начинайте, пожалуйста, снизу.
- Используйте символ звёздочки «*» в начале строки для начала новой темы. Далее пишите свой текст.
- Для ответа в начале строки укажите на одну звёздочку больше, чем в предыдущей реплике.
- Пожалуйста, подписывайте все свои сообщения, используя четыре тильды (~~~~). При предварительном просмотре и сохранении они будут автоматически заменены на ваше имя и дату.
Обращаем ваше внимание, что комментарии не предназначены для размещения ссылок на внешние ресурсы не по теме статьи, которые могут быть удалены или скрыты любым участником. Тем не менее, на странице комментариев вы можете сообщить о статьях в СМИ, которые ссылаются на эту заметку, а также о её обсуждении на сторонних ресурсах.
