Юрий Мильнер учредил самую крупную в истории научную премию
3 августа 2012 года
<dynamicpagelist> category = Опубликовано category = Физика count = 3 orcer = addcategory suppresserrors = true namespace = Main addfirstcategorydate = true </dynamicpagelist>
<dynamicpagelist> category = Опубликовано category = Наука count = 5 notcategory = Физика orcer = addcategory suppresserrors = true namespace = Main </dynamicpagelist>
Когда неделю назад профессору Стэнфордского университета Андрею Линде позвонили и спросили, согласиться ли он получить премию за его научные достижения в размере трех миллионов долларов, он сначала подумал, что это какая-то шутка. «Я сказал, что подумаю», — рассказал он в эксклюзивном интервью Русской службе «Голоса Америки».
«Потом я понял, что это будет самая глупая шутка в моей жизни, если я не соглашусь», — продолжил профессор Линде.
Андрея Линде называют в числе вероятных претендентов на Нобелевскую премию. Он — один из разработчиков теории раздувающейся, или инфляционной Вселенной, автор двух книг и более чем 220 трудов в области физики элементарных частиц и инфляционной космологии. Бывший москвич, Линде закончил физфак Московского государственного университета в 1971 году, а в конце 1988 года уехал на Запад: сначала работал в теоретическом отделе Европейской лаборатории физики элементарных частиц (CERN) в Швейцарии, а в 1990 году стал профессором физики Стэнфордского университета в Калифорнии, где он работает вместе с супругой Ренатой Каллош.
На этой неделе профессор Линде оказался в числе 9 лауреатов новой премии за достижения в фундаментальной физике, которую учредил российский магнат Юрий Мильнер. Каждый из лауреатов получил по 3 миллиона долларов, что почти в три раза превышает Нобелевскую премию.
Премия Мильнера стала крупнейшей в мире — до сих пор самой большой была Темплтоновская премия, вручаемая за «исключительный вклад в укрепление духовности» — 1,7 миллионов долларов (В 1983 году ее получил Александр Солженицын).
50-летний Юрий Мильнер сделал состояние на российском интернет-гиганте Mail.ru и инвестиционном фонде DST, через который он также владеет миноритарными пакетами акций в американских компаниях Facebook, Twitter, Zynga и Groupon. Прежде чем заняться бизнесом, Мильнер в 1985 году окончил физический факультет МГУ, после чего занимался теоретической физикой под руководством будущего нобелевского лауреата Виталия Гинзбурга.
По сообщениям СМИ, в 2011 году Мильнер купил за 100 миллионов долларов особняк в Силиконовой долине, который был признан одним из самых дорогих домов в США. При этом сейчас, по данным публикации The Business Insider, похожий на французский замок дом оценивается в половину той суммы, что заплатил российский миллиардер.
По словам профессора Линде, вскоре после того, как его уведомили о присуждении премии, к нему приехал Юрий Мильнер, и у них состоялась «интересная беседа». До этого Андрей Линде даже не знал, кто это. «Я не отслеживаю то, что происходит в интернет-компаниях», — пояснил он.
При этом, говорит ученый, они, возможно, встречались в Физическом институте имени П. Н. Лебедева Российской академии наук (ФИАН), «но это было давно». «Даже по лицу людей узнать трудно, — сказал Линде, — поскольку мое лицо не напоминает мне сейчас лицо человека на „фиановских“ фотографиях».
На премию могут рассчитывать авторы недоказанных теорий
О создании нового приза было объявлено на интернет-странице благотворительного фонда Fundamental Physics Prize Foundation, которая заработала во вторник, 31 июля. Сайт на английском языке, без изысков и графики выглядит так, будто он создавался второпях.
Как говорится в первом и пока единственном сообщении сайта, некоммерческий фонд Fundamental Physics Prize создан «для поощрения фундаментальных исследований в области происхождения и строения Вселенной». «Ежегодная премия будет присуждаться как за выдающиеся открытия, так и за успехи в популяризации фундаментальной физики, — отмечается далее в сообщении. — Цель премии — поощрить ученых, достигших выдающихся результатов, чтобы в будущем у них было больше научной свободы и возможностей сделать еще больше открытий».
Для Андрея Линде главная особенность премии в том, что на нее могут рассчитывать работы, еще не получившие экспериментального подтверждения, ждать которого иногда приходится десятилетиями.
«В результате получается так, что люди, которые занимаются чем-то простым, что можно легко проверить, получают премии за то, что теория была сделана и документально подтверждена, — сказал ученый. — В тех премиях, которые сейчас существуют, самым важным является то, что теорию успели проверить. Новая премия должна признавать те интеллектуальные вещи, о которых все знают, что они замечательные, которыми все пользуются. Что называется, люди „голосуют ногами“. Они идут в ту область, где есть прогресс, вне зависимости от того, подтверждена эта теория полностью, или она будет подтверждена через 10 лет или через 20… Но часть из них уходит из этой области науки, потому что понимают, что про нее никто не скажет, что это замечательно, хотя все это знают. Для того чтобы ликвидировать это напряжение, нужно поощрять лидеров таких передовых направлений за то, что они делают».
Иллюстрируя эту мысль, профессор Линде приводит пример из своей области, инфляционной космологии. «Когда эта наука возникла, она выглядела жутко спекулятивной — очень трудно проверить, — рассказал он. — Сейчас имеется большое количество экспериментов, которые подтверждают эту теорию. Но все равно, эта теория выглядит настолько сумасшедшей, что говорят, „давайте проведем еще один эксперимент, еще одну проверку“. И когда все согласятся, что эта теория экспериментально подтверждена, неизвестно. А между тем, сегодня все знают, что лучше теории инфляционной космологии пока ничего нет».
Как будет работать премия
Первых лауреатов своей премии определял сам Мильнер. Вместе с Андреем Линде новую премию получили Эдвард Уиттен, Нима Аркани-Хамед, Хуан Малдасена, Натан Сайберг (все они работают в Институте высших исследований в Принстоне), Алан Гут (Массачусетский технологический институт), Алексей Китаев (Калифорнийский технологический институт), Максим Концевич (Институт высших научных исследований под Парижем) и Ашок Сен (Исследовательский институт Хариш-Чандра в Индии).
Все они согласились войти в комитет, который будет определять лауреатов премии Мильнера в следующем году.
«Как все это будет работать, мы точно пока не знаем, — признал профессор Линде. — Но по контактам с Юрием Мильнером у меня создалось впечатление, что он очень умный, гибкий человек, который понимает, чего он хочет. Я думаю, что с премией все будет хорошо».
Андрей Линде отметил, что в Совет директоров фонда Мильнера согласился войти американский ученый Стивен Вайнберг, который в 1979 году совместно с Шелдоном Ли Глэшоу и Абдусом Саламом получил Нобелевскую премию по физике. «Это замечательная фигура, пользующаяся уважением со всех сторон, — сказал Линде. — Поэтому, я думаю, что это будет хорошая организация. Посмотрим, как все будет развиваться, но идея очень правильная».
Будущие кандидаты на премию Мильнера могут быть номинированы любым человеком в режиме онлайн через специальный веб-сайт, который должен заработать в ближайшее время. Помимо девяти главных призов, Мильнер учредил также ежегодную премию «Новые горизонты в физике» в размере 100 тысяч долларов, предназначенную для молодых ученых, и специальный приз за прорывные открытия, который может присуждаться в любое время, минуя процесс выдвижения кандидатов.
В России была частично разрушена «научная культура», или как отличить хорошее от прекрасного
Среди первых лауреатов — трое русских ученых, работающих за рубежом. Помимо Андрея Линде, это Алексей Китаев, работающий над созданием квантового компьютера в Калифорнии, и Максим Концевич, работающий во Франции (в 1998 году он удостоился престижной медали Филдса за свой вклад в теорию струн и теорию узлов).
Профессор Линде не удивлен тем, что среди лауреатов премии Мильнера не оказалось ни одного ученого, работающего в России. «Я не думаю, что эти решения принимались, исходя из того, где в данный момент человек работает», — сказал ученый.
Он считает, что в России была частично разрушена «научная культура». «Сделать это очень просто, — сказал профессор Линде, — а возродить эту научную культуру чрезвычайно трудно».
Он проиллюстрировал свою мысль примером из собственной практики. «Сейчас каждый день в 5 часов вечера по калифорнийскому времени и я, и моя жена синхронно бежим к компьютерам, — рассказал профессор Линде. — Потому что в это время в интернете появляется компиляция опубликованных электронно за день научных работ. В нашей области мы просматриваем каждый день порядка 30 разных работ. Раньше я смотрел немного больше — сейчас подустал чуть-чуть. Таким образом, за год мы просматриваем бегло примерно 10,000 работ. Из них взгляд останавливается на 15 — 20-ти . Если это очень важные работы, мы опрашиваем коллег: что вы по этому поводу думаете? Они делятся своими мыслями. Если попадается что-то очень интересное, мы просим своих студентов обратить внимание, предлагаем вместе поработать над той или иной разработкой».
Таким образом, по словам профессора Линде, они окружены сообществом людей, которое «быстро может отреагировать и сказать, что из этого огромного количества информации нужно отсеять, а что обсудить, пригласить докладчиков, и так далее». «Это позволяет нам из хорошего вычленить прекрасное, — продолжает он. — Если у нас теряется возможность немедленно позвонить, связаться, поговорить с людьми, которые способны отсеять, мы оказываемся окруженными большим морем хорошего, посредственного, а иногда плохого. Тогда для того, чтобы отделить одно от другого, нужно сесть и очень долго работать. Потом проходит время и оказывается, что мы отстаем. Поэтому, если есть культура, когда люди могут отличить прекрасное от хорошего, они могут делать прекрасные работы».
«Это то, что существует в центрах физики, — резюмирует профессор Линде. — Как только уехала часть лучших людей — даже не очень большая часть — становится трудно отличить прекрасное от хорошего. Тогда начинают давать своим студентам изучать хорошие работы. Эти студенты пишут „окей“ диссертации, защищают „окей“ дипломы. При этом институт теряет свое лицо и разваливается. Поэтому, когда теряется качество самого высокого уровня, остаются единицы, которые способны делать прекрасное и институты, которые делают хорошее или второстепенное. Восстановить тот уровень, когда люди понимают разницу между хорошим и прекрасным, очень сложно. Для этого нужно иметь экспертов, и на это может уйти много-много лет».
По словам профессора Линде, дело тут не только в деньгах, хотя он признает, что в России научная культура была «отчасти разрушена, когда профессора стали получать меньше, чем водители автобусов». «В этот момент произошло несчастье», — с горечью восклицает он.
В то же время, профессор Линде считает, что научная культура в России не была уничтожена полностью. «Сегодня в России есть прекрасные ученые, — констатировал он. — Есть замечательные люди, с которыми я был бы рад сотрудничать, и с которыми я поддерживаю контакты. Но, тот факт, что часть прекрасных ученых либо состарилась и умерла, либо уехала — это, конечно, большой минус, и с этим очень трудно бороться. Я надеюсь, что это будет сделано. Надежда на это есть, потому что в России было естественное, природное уважение к интеллектуальным достижениям».
Вопрос о трех миллионах
По мнению профессора Линде, возможно, именно в силу этого «природного уважения к интеллектуальным достижениям» именно россиянин учредил самую крупную в истории научную премию. «Я думаю, это связано не только с количеством денег, которые он заработал, — предположил ученый, — а с тем, что отличает нас от животных, может быть. Это реальная формулировка, которую я услышал от Мильнера о том, что он хочет делать. Есть интеллектуальные достижения, и если как-то возможно поддержать их престижность, что бы люди способные к высокой интеллектуальной работе могли действительно ею заниматься вместо того, что бы тратить время на все остальное, включая беспокойство о своей пенсии или о благополучии родственников — если можно так сделать, то это уже большой шаг к восстановлению научной культуры».
Самому Андрею Линде беспокоиться о пенсии, видимо, теперь не придется. Впрочем, что делать с тремя миллионами долларов он еще не решил. «Если бы у меня были точно сформулированные планы или хорошее финансовое образование, я бы, наверное, смог легко ответить на ваш вопрос, — сказал он корреспонденту „Голоса Америки“. — На данный момент я не принял никакого решения. Я думаю, что когда имеешь дело с деньгами такого масштаба, принимать решения необдуманно в течение одного дня или даже недели было бы неразумно. Мне, наверное, потребуется этот вопрос изучить также тщательно, как я изучал вопрос о создании вселенной».
Источники
править