Ян Латышев: «Роль, которая искупит меня как актера»
22 апреля 2019 года
За три года работы в театре он полюбился зрителям ролями Дяди Клавы в спектакле «Sociopath/Гамлет», лакея Яши в «Вишневом саде», а теперь и ролью Ивана Игнатова в новой постановке Эдуарда Шахова «Зулейха открывает глаза», премьера которой состоялась 21 марта. Получилось очень сильно, проникновенно, по-настоящему. Это интервью об истории создания персонажа, о романе Яхиной, о взгляде на театр, на роли и на жизнь.
Спектакль «Зулейха открывает глаза» появился после эскиза, который был представлен в рамках лаборатории «Актуальный театр» два года назад. Там роль Игнатова исполнял Анатолий Григорьев. Как получилось, что роль досталась тебе?
Это была моя первая лаборатория в театре. Эскиз длился 50 минут, и нам не удалось внести многого. Осталась только татарская часть про раскулачивание и приезд Игнатова. Там было решено, что мы плавно входим в персонажей: Анатолий входил в Игнатова, а я — в краснордынца, Горелова, коня. Мы решили, что у Игнатова будет конь, я брал его на плечи и скакал по сцене. Это было то еще зрелище, но надо же было с чего-то начинать!
Как я сейчас получил роль Игнатова — понятия не имею. К тому же я не один Игнатов, в пару со мной его играет Александр Вострухин. Как я понял, был определенный период выбора у режиссера, от изучения наших фотографий до просмотра спектаклей с нашим участием. Саша пока еще не играл, но очевидно у него это будет совершенно по-другому. Ведь пластическая партитура, которую мы создавали с хореографом вместе, сугубо индивидуальна. По большей части она [Алина Мустаева] работала, но мы подстраивали под себя, находили какие-то удобные и эффектные штучки. И, конечно, у каждого будет свой Игнатов, другое дело, как лично я попал в образ, который создал. Получается, что этот образ наложился на представление Игнатова в голове многих зрителей, потому что мне пишут: «Вот прям как я представлял!».
Как ты думаешь, за счет чего ты попал?
За счет бороды, конечно! Нет, на самом деле, за счет того, что эта тема раскулачивания исторически, близка мне. Я очень много смотрел документальных фильмов на эту тему, читал разные источники про раскулачивание, коллективизацию, пятилетки и т.д.
Роман мне безумно понравился, красиво и неожиданно написано. Он меня убедил, и после прочтения назрел вопрос: «Как сыграть такого героя, который как-то искупит меня как актера в чем-то?"
В каком смысле?
Это единственная роль моя, где герой остается настоящим человеком. Человеком, который несмотря ни на что оставляет при себе честь и справедливость. Он искренне верил в идеологию, с жаром и блеском в глазах. Другое дело, что он даже не думал, что может обманываться, или точнее его могут обманывать. В нем происходит падение веры, система начинает его подминать, перемалывать. Для меня это серьезная тема. По сути, идеалы социализма (тем паче коммунизма) — они хороши. Другой вопрос, что из этого получилось. Но Игнатов боролся именно за то, чтобы все были равны. Его идейность его и погубила. Ведь другие люди, типа Кузнеца, начали все подминать, искажать, нивелировать, злоупотреблять своей властью. Система прогнивала, и губила человека. И вот он в конце романа стоит, едва не спившийся, покалеченный. И некуда ему идти.
Тебе как человеку близок твой персонаж? Вы похожи?
Я всегда хотел сыграть военного, пламенеющего такого. И хотелось сыграть героя, который останется человеком, но я не настолько жесток, как Игнатов. Я внутри человек добрый и могу быть жестоким, когда на меня нападают, первым я никогда не нападу. Игнатов же убивал за идею, он был жесток к врагам. Я не показываю его в постановке, как надо бы было показывать — еще мощнее, жестче, больше ненавидя людей. Однако все равно, чтобы сыграть такого человека, я достаю из себя то, что мне не нравится, и возвожу это в квадрат. Это необходимо, для финального события, поступка, когда он кулацкого сына своим записывает, собственно, сути этой роли.
Это будет грубо сказано, но я постарался достать какую-то историческую, генетическую память, которая есть во мне. У меня интернациональная кровь: и русские с украинцами, и латыши с мордвой, и цыгане. Все оказались в Сибири по разным причинам: кого раскулачили, кого в ссылку отправили, кто работать приехал, а кого в тыл переправили. Я хотел постараться сыграть типаж советского (русского) мужчины, посмотрев на которого бы сказали: «Вот это мужчина, такого нам сейчас не хватает», «Вот так нас всех перемололи».
Как ты думаешь, почему этот роман так актуален?
Он очень хорошо и достаточно небанально написан, на мой вкус. Там очень интересные находки и сам язык. Он вроде и сух, и поэтичен. В нем очень хорошие средства художественной выразительности, например, шар Лейбе. Роман читаешь — и ему хочется верить.
Любишь ли читать просто для удовольствия?
Нет особо возможности. Как хобби я читаю что-то не художественное и люблю поэзию очень сильно. Для меня поэзия, как высшая форма литературы.
Кого тебе из всех персонажей нравится играть сейчас больше всего?
Клавдия, потому что в «Социопате» у нас больше свободы. Я могу выходить любой. Каждый раз менять что-то в тексте. Мы взаимодействуем партнерски на 200%. Я могу сказать все, что хочу именно здесь и сейчас. Этот спектакль — мощный энергетический тренинг. В этом смысле в «Зулейхе» нет такой возможности сымпровизировать, но сейчас интерес в том, чтобы ее насытить, найти средства художественной выразительности. И это очень опасный спектакль, потому что нужно постоянно все видеть, слышать, взаимодействовать со всеми. Это опасная штука, правда.
Вы в итоге показали Зулейху четыре раза подряд. Это же так сложно, как сделать это?
Мы до этого еще два дня по два прогона сделали. Сложно. В этом наверно и есть актерское мастерство. Но, а как врач делает одну и ту же операцию?
Когда ты врач, ты такой какой ты есть, ты никого не играешь. Ты никого не должен в чем-то эмоционально убеждать, чтобы тебе поверили.
Суть профессионала в том, что он умеет закреплять полученный до этого результат и пытаться все это воссоздать, зафиксировать и каждый раз в идеале насыщать по-новому.
А тяжело играть в спектаклях, которые не нравятся?
Это тренинг. Наоборот, ты сделай так, чтобы то, что тебе не нравится — понравилось. Всегда находи что-то новое, что-то интересное для себя. У тебя нет вариантов, ты — профессионал.
Год назад ты давал интервью порталу «Один дома», где говорил, что хочешь сыграть любого человека, тебе все равно кого играть конкретно. Изменилось ли что-нибудь?
Мне интересно быть абсолютно разным. К сожалению, нельзя бороду нацепить, я бы и это делал, чтобы вообще внешне быть другим человеком. Вот мои Яша и Игнатов — это два разных человека, Игнатов и дядя Клава, Яша и Клава. Мне сейчас интересно сыграть какого-то слабого, мелочного человека, одетого…
Почему, кстати, в «Социопате» и «Зулейхе открывает глаза» ты почти всегда с обнаженным торсом?
Вопрос скорее к режиссерам. Вероятнее всего потому, что есть возможность. Спортивное мужское тело, почему бы и нет. Интересно, но после «Социопата» много людей из нашего театра и зрителей занялись спортом. Многие мне пишут, куда лучше пойти заниматься и т.п. И в этом я чувствую какой-то свой маленький вклад.
Мне сейчас хочется сыграть интеллектуального героя, двигающегося от мозга, слабого, уязвленного. Сыграть такое проявление, которое я ненавижу в себе.
Ты не думаешь, что это будет тебя раздражать, потому что ты не такой, и может возникнуть отторжение?
Нет. Мы же многогранны. Я же развоплощаюсь. Вот, например, как подлец дядя Клава. Да, я «красивый», я обаятельный и одновременно мерзкий. А потом я ухожу со сцены, и мне этого достаточно. Все. В жизни не надо не красоваться, ничего. Игнатова сыграл — и все, я человек. Я искупил себя в той роли. Сыграл Яшу — поманерничал и все.
Тебе только исполнилось 25 лет. У тебя хорошие роли, ты играешь в известном театре. А что дальше, какие планы?
Да это, пожалуй, самое маленькое, что сейчас есть. Хотя с театром и коллективом, я согласен, мне невероятно повезло, они прекрасны! В целом я счастлив, потому что я понимаю, что в определенный момент могу вообще умереть. И я беру по максимуму от каждой секундочки. Я понимаю, что эта минута может быть моей последней, и я провожу ее сейчас здесь, а если я сейчас здесь, то я это должен любить по максимуму, потому что больше не будет времени, неизвестно, что будет дальше. Я не могу ни с кем ссориться, потому что мы можем видеться последний раз с человеком. И когда ты понимаешь, что в любой момент можешь умереть, то вообще многое уходит на второй план. Какие-то лишние проблемы, которые и не проблемы, по сути. Плюс я начинаю понимать людей.
У меня есть цели материальные и нематериальные. Материальные в том смысле, что, естественно, я намерен стать великим актером. И чем больше я летаю по городам, тем больше понимаю, что мне нравится Новосибирск. Это мой родной город. И можно здесь создавать. Быть личностью, которая что-то здесь достигнет. Как в свое время театральный институт появился из училища благодаря Сергею Николаевичу Афанасьеву. Но я в то же время понимаю, что кино, в котором я бы тоже хотел попробоваться, нужно делать где-то в другом месте, потому что в Новосибирске нет кинопроизводства. Поэтому, как бы мне ни хотелось, это Москва или Петербург.
Плюс, я намерен стать великим поэтом. Мы же рождены для великого, никто кроме нас. А в моих строчках, говорят, что-то есть. Но больше всего я намерен менять мир вокруг — это моя цель уже давно. Например, построить спортивный комплекс для детей, которые не могут позволить себе заниматься из-за материальных проблем, как у меня когда-то в детстве было. Развивать какие-то культурные центры, наш институт, театр «Старый дом», там асфальт положить в своем дворе, обеспечить семью, родственников, мне-то многого не надо. У меня все есть. На тот свет (если он есть) я с собой ничего не заберу. Стремиться быть разным, познать для чего мы, что вокруг меня. Да в общем-то пока все.
Источники
править
Любой участник может оформить статью: добавить иллюстрации, викифицировать, заполнить шаблоны и добавить категории.
Любой редактор может снять этот шаблон после оформления и проверки.
Комментарии
Если вы хотите сообщить о проблеме в статье (например, фактическая ошибка и т. д.), пожалуйста, используйте обычную страницу обсуждения.
Комментарии на этой странице могут не соответствовать политике нейтральной точки зрения, однако, пожалуйста, придерживайтесь темы и попытайтесь избежать брани, оскорбительных или подстрекательных комментариев. Попробуйте написать такие комментарии, которые заставят задуматься, будут проницательными или спорными. Цивилизованная дискуссия и вежливый спор делают страницу комментариев дружелюбным местом. Пожалуйста, подумайте об этом.
Несколько советов по оформлению реплик:
- Новые темы начинайте, пожалуйста, снизу.
- Используйте символ звёздочки «*» в начале строки для начала новой темы. Далее пишите свой текст.
- Для ответа в начале строки укажите на одну звёздочку больше, чем в предыдущей реплике.
- Пожалуйста, подписывайте все свои сообщения, используя четыре тильды (~~~~). При предварительном просмотре и сохранении они будут автоматически заменены на ваше имя и дату.
Обращаем ваше внимание, что комментарии не предназначены для размещения ссылок на внешние ресурсы не по теме статьи, которые могут быть удалены или скрыты любым участником. Тем не менее, на странице комментариев вы можете сообщить о статьях в СМИ, которые ссылаются на эту заметку, а также о её обсуждении на сторонних ресурсах.
