“У меня просто не было выбора” – Роман Доброхотов
1 октября 2021 года
Шеф-редактор расследовательского медиа The Insider — об отъезде из России, уголовном деле, причинах преследования и ближайшем будущем российской независимой журналистики
Ксения Туркова: Насколько я понимаю, ты сейчас не в России, но не раскрываешь конкретное место пребывания, это так?
Роман Доброхотов: Да, я нахожусь за пределами России, и это абсолютно законно. У меня не было никакой подписки о невыезде, и до последнего момента я не был ни подозреваемым, ни обвиняемым по каким-либо уголовным делам. У меня забрали загранпаспорта, но это не значит, что у меня был запрет на выезд. В стране, в которой я сейчас, я нахожусь абсолютно легально. Уголовное дело о “незаконном пересечении границы” — это абсолютно политическая история. Мне вменяют в вину то, что я прошел в обход пограничных пунктов, но это типичное административное нарушение. И вообще это полный абсурд: они сами у меня сначала забрали загранпаспорт, а теперь обвиняют меня в том, что я этим загранпаспортом не воспользовался.
К.Т. Вероятно, для этого и забрали? Ты тогда предполагал, что ситуация может развернуться именно таким образом?
Р.Д. Да, конечно. На самом деле мне кажется, что это уголовное дело было только предлогом для того, чтобы ворваться в мою квартиру ночью, напугать моих родителей и родственников, забрать все компьютеры и телефоны. Им нужен был легальный предлог для этих оперативных действий. Такой же была история и с предыдущим делом, хотя формально оно было связано с этим сумасшедшим нидерландским блогером-дезинформатором, который распространяет конспирологические теории. Но после того, как он подал на меня заявление, дело почти сразу было закрыто, потому что оно было высосано из пальца. И тогда ФСБ понадобился предлог для того, чтобы меня обыскать. Они быстренько открыли это дело и провели обыски.
Это касается не только меня — это касается Романа Анина, Романа Баданина (всех наших расследователей почему-то зовут Романами). Все идет по одному сценарию: старое, давно закрытое дело о клевете, которое используется для того, чтобы ворваться в наши квартиры и помешать работать. В таких условиях работать просто невозможно, небезопасно. Так что у меня просто не было выбора. Я бы с удовольствием остался жить в России, и я оставался до последнего, я игнорировал все призывы уехать. Меня убеждали, говорили, что надо уезжать, что это небезопасно, но я оставался на этом тонущем корабле до момента, когда стало окончательно понятно: у меня дома поселилась ФСБ.
К.Т. А в какой момент это стало ясно?
Р.Д. Наверное, после обысков. Ведь если посмотреть на эту ситуацию в большем масштабе, то есть посмотреть на то, что происходит не только с журналистами, но и с активистами разных движений, партий, с разными организациями, с правозащитниками, с юристами, — то видно, что идет определенная волна, и журналистов эта волна накрыла последними. Мы же уже работали в сформировавшейся полутоталитарной системе. Нас просто как бы не замечали. Это было такое сюрреалистическое ощущение… Представьте, что вы хоббит, вы идете по центру Мордора и разоблачаете всех: вот тут живет Саурон, вот чем он владеет — и так далее. А на вас никто не обращает внимание, вы как бы невидимы. Но в какой-то момент нас вдруг заметили.
Думаю, что одним из триггеров стала волна расследований в конце прошлого года. Так совпало, что все наши расследователи выдали какие-то громкие истории: об отравлении Навального, о дочках Путина, о дворце.
Стало вдруг понятно, что журналистские расследования реально влияют на общественное сознание. Интересно, что та самая служба, которая пыталась убить Навального, отравить Быкова и Кара-Мурзу, сейчас занимается нами, то есть она же продолжила прессовать журналистов. Это в принципе очень ожидаемо и логично. Но я думаю, что это только начало. Ведь на самом деле ничего не изменилось концептуально: мы продолжаем работать, просто многие уехали за границу. Сайты продолжают работать, расследования продолжают выходить, мы даже новых сотрудников набираем.
К.Т. Как вы сейчас работаете? Сколько человек осталось в России?
Р.Д. Если у нас раньше было 70% работающих из России, то сейчас, наверное, осталось только 30%. Основные расследователи работают из-за границы, просто потому что так безопаснее — не только для них самих, но и для дела. Наши сотрудники работают из разных стран Европы, у нас такая сетевая структура, и у нее, конечно, есть свои плюсы и минусы.
Главный минус — нельзя встречаться, как раньше, в неформальной обстановке, обмениваться идеями. Главный плюс — такая структура абсолютно неубиваема, она гибкая и безопасная.
К.Т. А новых людей набираете в том числе в России? К вам не боятся идти?
Р.Д. Да, есть те, кто живет и работает в России. Но мы сразу всем говорим: ребята, если вы живете в России и работаете на нас, мы в любой момент поможем вам уехать. Это придает им уверенности: они понимают, что их не бросят, если их начнут прессовать. Сейчас, к счастью, много разных некоммерческих организаций, которые помогают журналистам и активистам осесть в Европе.
Сейчас ведь на самом деле просто массовый исход, каждый месяц выезжают десятки людей. В европейских странах уже формируются целые диаспоры российских независимых журналистов и активистов. В Грузии, во всех странах Балтии, в Великобритании…
К.Т. В США?
Р.Д. В США все-таки есть некоторая оторванность от Европы: психологическая и географическая — все-таки в другом часовом поясе сложно выстроить службу новостей. Кроме того, США — огромная страна, у которой есть своя внутренняя повестка, и тот, кто переезжает, обычно в нее погружается. И обычно сложнее всего приходится именно активистам, а не журналистам. Как ты можешь оставаться в повестке и влиять на нее, если ты далеко? Гарри Каспарова, например, уже нельзя назвать действующим политиком. Именно по этой причине Борис Немцов остался в России, хотя понимал, насколько он рискует.
К.Т. А что сейчас с твоими родственниками, какова ситуация после того, как у них прошли обыски?
Р.Д. Они готовятся к очередным допросам, то есть от них пока не отстают, и цель пока непонятна. Зачем вызывать на допросы каждую неделю и продолжать мучить людей, чего они добиваются? У меня есть такое ощущение, что в этом году Россия все-таки переступила красную черту в отношении журналистов, когда нельзя было трогать родственников. Раньше такое было только в Чечне. А сейчас методы Кадырова начинают распространяться. По всей видимости, всем, кто занимается расследованиями, надо эвакуировать семьи тоже. Такой сигнал был дан в этом году, и я бы такой совет дал журналистам.
К.Т. Не люблю повторять вопросы, но параллели напрашиваются сами собой. Я уже задавала этот вопрос журналистам нового белорусского издания Zerkalo.io (наследник разгромленного Tyt.by): получается, что независимым журналистом в России можно сейчас быть только вне России?
Р.Д. Да, получается так. По сути, реинкарнируется советская история, когда были “Голос Америки”, “Радио Свобода” и так далее, и их пытались глушить внутри страны. Только современные глушилки — это замедление интернета, стоп-листы и прочее.
А теперь к условным “Голосу Америки” и “Свободе” добавились эмиграционные проекты, которые продолжают заниматься привычной работой. И тут возникают вопросы: во-первых, как журналисты продолжат работу с источниками (а российские источники очень специфические, они любят встречаться лично), а во-вторых, как долго журналисты смогут оставаться внутри повестки, не выпадать из нее.
К.Т. По моим наблюдениям, именно издалека многие вещи кажутся еще страшнее.
Р.Д. Внутри ты к этому привыкаешь. Ты не можешь каждый день вставать с постели, хвататься за голову и убиваться, как все ужасно. Ты привыкаешь к этому состоянию, и оно перестает тебе казаться ужасом. А когда выезжаешь за границу, даже в командировку на пару дней, как только выходишь из аэропорта — чувствуешь внезапно, как тебя отпускает. Только в этот момент ты понимаешь, что все это время ты был сжат, как кулак, — и на тебя обрушивается состояние нормального человека.
Журналист, теле- и радиоведущая, филолог. Начинала как корреспондент и ведущая на НТВ под руководством Евгения Киселева, работала на каналах ТВ6, ТВС, РЕН ТВ, радиостанциях «Эхо Москвы», «Сити FM», «Коммерсантъ FM». С 2013 по 2017 годы жила и работала в Киеве, участвовала в создании информационной радиостанции «Радио Вести», руководила русскоязычным вещанием украинского канала Hromadske TV, была ведущей и исполнительным продюсером. С 2017 работает на «Голосе Америки» в Вашингтоне.
Источники
править
Любой участник может оформить статью: добавить иллюстрации, викифицировать, заполнить шаблоны и добавить категории.
Любой редактор может снять этот шаблон после оформления и проверки.
Комментарии
Если вы хотите сообщить о проблеме в статье (например, фактическая ошибка и т. д.), пожалуйста, используйте обычную страницу обсуждения.
Комментарии на этой странице могут не соответствовать политике нейтральной точки зрения, однако, пожалуйста, придерживайтесь темы и попытайтесь избежать брани, оскорбительных или подстрекательных комментариев. Попробуйте написать такие комментарии, которые заставят задуматься, будут проницательными или спорными. Цивилизованная дискуссия и вежливый спор делают страницу комментариев дружелюбным местом. Пожалуйста, подумайте об этом.
Несколько советов по оформлению реплик:
- Новые темы начинайте, пожалуйста, снизу.
- Используйте символ звёздочки «*» в начале строки для начала новой темы. Далее пишите свой текст.
- Для ответа в начале строки укажите на одну звёздочку больше, чем в предыдущей реплике.
- Пожалуйста, подписывайте все свои сообщения, используя четыре тильды (~~~~). При предварительном просмотре и сохранении они будут автоматически заменены на ваше имя и дату.
Обращаем ваше внимание, что комментарии не предназначены для размещения ссылок на внешние ресурсы не по теме статьи, которые могут быть удалены или скрыты любым участником. Тем не менее, на странице комментариев вы можете сообщить о статьях в СМИ, которые ссылаются на эту заметку, а также о её обсуждении на сторонних ресурсах.
