Галина Тимченко: Российские журналисты – это штрафбат на минном поле: различия между версиями

Депутаты [[Государственная дума|Государственной Думыдумы]] [[Россия|России]] провели в четверг, [[9 июля 2020 года]], заседание комиссии этой палаты «по расследованию фактов вмешательства иностранных государств во внутренние дела».

На заседании, в котором также участвовали представители [[Генеральная прокуратура Российской Федерации|Генеральной прокуратуры России]], [[Министерство иностранных дел Российской Федерации|МИДа]] и других организаций, они обвинили российские и иностранные [[СМИ|медиа]] в том, что те пытались повлиять на «[[Всероссийское голосование по поправкам к Конституции Российской Федерации (2020)|всенародное голосование]]» по [[Поправки к Конституции Российской Федерации (2020)|поправкам]] в [[Конституция Российской Федерации|Конституцию страны]] — якобы распространяя «деструктивную, недостоверную и провокационную информацию». Обвинены депутатами в таких действиях были «[[Deutsche Welle|Немецкая волна]]», Русская служба БиБиСи[[BBC]], «[[Голос Америки]]», [[Радио Свобода]], «[[Настоящее время (телеканал)|Настоящее время]]», «[[Meduza.io|Медуза]]», «[[Открытые Медиамедиа]]» и «[[МБХ-Медиа медиа]]».

Эти редакции объединяет одно — до их штаб-квартир не может дотянуться российская власть, которая после голосования по поправкам в Конституцию развязала масштабное наступление на [[Свобода слова|свободу слова]]. Журналисты этих медиаизданий работают в самой гуще российских событий, стараясь снабдить своих читателей, зрителей и слушателей качественными новостями и объективными статьями.

С руководителем одного из упомянутых думцами изданий, генеральным директором и издателем «Медузы» [[Галина Тимченко|Галиной Тимченко]] Русская служба «Голоса Америки» поговорила о том, каковы преимущества и сложности открытия русскоязычного медиа за границами России.

'''Данила Гальперович''': Вы основали «Медузу» в [[2014 годугод]]у, ваше медиа — один из наиболее известных [[Русский язык|русскоязычных]] ресурсов Интернета[[Интернет]]а. Каковы преимущества и негативные стороны того, что редакция находится в [[Латвия|Латвии]]?

'''Галина Тимченко''': Плюсы пока перевешивают минусы. Если говорить о бизнес-стороне, которая для меня лично важна — я не боюсь, что у меня арестуют счет, что ко мне придут пожарные или [[Налоговая инспекция Российской Федерации|налоговая инспекция]] после любой публикации, как это было с «[[Эхо Москвы|Эхом Москвы]]», как это было с «[[Дождь (телеканал)|Дождем]]», и так далее. Это очень очевидный плюс. Второй плюс — исключительное спокойствие со стороны властных и налоговых органов: если ты всевсё сдаешьсдаёшь в срок, и у них нет к тебе вопросов, если соблюдаешь законы и правила, то, в общем-то, ты живешь совершенно спокойно. Очень легкаялёгкая регистрация, очень легкая история с изданием СМИ на любом языке.

За все эти шесть лет только один пенсионер написал на нас жалобу в [[Центр языка,государственного языка|Центр языка]], который посмотрел нашу регистрацию, говорящую, что мы зарегистрированное СМИ на русском языке — и всевсё, после этого больше ничего не было. Точно также нет проблем и с арендой, потому что в Латвии нет разделения на жилые и нежилые помещения. Ты можешь использовать его по своему усмотрению, только вызываешь трудовую инспекцию, и за очень малую пошлину тебе проверяют помещение, и ты можешь там жить и работать сколько угодно.

Латвия — одна из самых интернетизированных стран: [[4G]] работает, всевсё летает и, в общем, никаких проблем нет. Все это позволяет, по крайней мере, в штаб-квартире спокойно сидеть и работать, поскольку связь хорошая, Интернет хороший, и разработчики, и дизайнеры имеют возможность спокойно работать в хороших условиях.

'''Д. Г.''': И что, совсем без сложностей?

'''Г. Т.''': Главная сложность — у нас половина людей работает в [[Москва|Москве]], «на земле», и они работают точно так же, как и все остальные русские журналисты. Нам рекомендуют пройти регистрацию в МИДе как иностранному СМИ, и мы подавали туда три раза заявку, но они просто, судя по всему, клали под сукно наши заявки: сейчас, вроде бы, из-за [[COVID-19]], раньше еще из-за чего-то. Но мы надеемся все-таки, что наш корпункт будет зарегистрирован при МИДе. Работать это (отсутствие аккредитации при МИД РФ — Д. Г.) нам не мешает, но это мешает российским властным структурам давать нам официальные комментарии. Не всем, правда: некоторые не обращают на это внимание, а некоторые обращают. С тех пор, как у нас появились политические спецкоры, [[Фарида Рустамова]] и [[Андрей Перцев]], конечно, им тяжелее работать в таких условиях, потому что они должны посылать официальные запросы. Чаще всего эти официальные запросы, не подтвержденныеподтверждённые ни звонками, ни знакомством с источниками, куда-то исчезают. Они иногда нам отвечают, но довольно редко.

'''Д. Г.''': А как вообще работает разделеннаяразделённая редакция?

'''Г. Т.''': Что касается истории про разделенную редакцию — да, первое время мы никак не могли найти способ коммуникации. Испробовали всевсё, какие только есть на белом свете, сейчас остановились на [[Google Meet]] — не на [[Zoom Video Communications|Zoom]], потому что он очень незащищенныйнезащищённый. [[Пандемия COVID-19|Пандемия]] в этом смысле «помогла», потому что все оказались в такой ситуации, в которой мы оказались пять лет назад. ВсеВсё очень быстро адаптировались к тому, что все происходит онлайн, буквально за две недели с начала локдауна. Что касается психологической составляющей, то тут тоже есть сложности. Сначала нашим людям в Москве, как это ни странно, казалось, что они — филиал, и что они находятся не в центре всех событий, которые они описывают, а где-то на периферии. Они очень жаловались: «Вот у вас в [[Рига|Риге]] жизнь — летучки, совещания, и так далее, а мы здесь брошены на произвол судьбы».

Поэтому мы, например, сделали такой график приезда, который, впрочем, тоже в связи с коронавирусом[[коронавирус]]ом нарушился — каждые два-три месяца два-три человека из Москвы приезжают к нам сюда поработать в Ригу. Или, например, мы приглашали спецкоров, когда они собирали большой текст или большое расследование. Когда они подобрали всю фактуру — редактор кивает, они приезжают в Ригу писать этот текст, просто чтобы понять, чем дышит штаб-квартира, что там внутри происходит, какие решения принимаются. Потому что все знают, что спецкоры работают внеурочно, у них нет определенных часов, не все из них успевают на утренние летучки или на какие-то совещания. И поэтому вот это ощущение отрыва было. Но пандемия все поправила, как говорится.

'''Д. Г.''': Вам часто напоминают, что вы базируетесь не в России? Многие вам дают понять, что вы медиа хоть и русскоязычное, но иностранное?

'''Г. Т.''': Мы сначала чувствовали такое отношение — «вы заграничные» — довольно сильно. А сейчас каким-то волшебным образом этого стало меньше. Может быть, [[Дело Ивана Голунова|дело]] [[Иван Голунов|Ивана Голунова]] повлияло, может быть, еще что-то, но сейчас, к своему удивлению, я получаю письма от людей, которые хотят работать в «Медузе», и они даже не понимают, что «Медуза» в Латвии. Они нас считают полноценно русским изданием. Более того, есть достоверная информация о том, что, когда год назад было «дело Голунова», [[Олег Баранов (1969)|генерал Баранов]], начальник [[Главное управление МВД России по городу Москве|ГУВД Москвы]], не понимал, что «Медуза» — латвийское издание. Ему это объяснил [[Дмитрий Муратов|Дима Муратов]] (главный редактор «[[Новая газета|Новой газеты]]» — ДГ), я это с его слов знаю. Дима Муратов и [[Алексей Венедиктов]] (главный редактор радиостанции «Эхо Москвы» — Д. Г.) на совещании задавали вопросы Баранову, и Баранов говорил: «Вы же понимаете, он 12 раз в году ездит в Латвию». На что Муратов ему сказал: «А вы понимаете, что там его работодатель?», и у Баранова аж глаза выкатились. То есть, очень многие люди из властных или из широких читательских кругов не отдают себе отчетотчёт в том, что мы находимся в Латвии.

А вот что касается пропагандистов, то [[RT]], Соловьев[[Владимир Соловьёв (1963)|Соловьёв]], Киселев[[Дмитрий Киселёв|Киселёв]] и иже с ними не забывают каждый раз нас пнуть и напомнить, что мы сидим в Латвии и поэтому ничего не понимаем. Некоторая часть людей и в нашем спектре иногда высказывает такие упреки — мол, хорошо вам там сидеть и оттуда такое говорить, вы можете себе это позволить. Тут можно только пожать плечами: им трудно себе представить, что мы ровно под такой же угрозой, что по щелчку пальца нас могут заблокировать, объявить «нежелательной организацией» или сделать всевсё, что угодно.

'''Д. Г.''': Сейчас [[Конституционная реформа в России (2020)|в российскую Конституцию включены поправки]], которые задают довольно четкий идеологический тренд — охранительство «традиционных ценностей» с установлением, что только государство определяет, что сейчас является истиной, а что нет. Я совсем недавно говорил с экспертами, которые предполагают, что от этих поправок медиа могут сильно пострадать. Как вам кажется, станут ли власти применять новые положения Основного закона для зажима прессы?

'''Г. Т.''': Мне кажется, что совершенно точно станут. Но дело даже не в том, что они будут это исполнять. Я знаю, я сама такая, что журналисты, хорошие журналисты, знают закон, стараются не подставляться и ему следовать, потому что на кону стоит очень много. То есть, буквально, одна публикация — и понеслось, а у тебя за спиной целое издание. На эти грабли наступали все — от «Эха Москвы» до «Дождя» или нас самих, много кто наступал на эти грабли. Поэтому степень ответственности журналиста возрастает. А вот где она заканчивается — мы не понимаем. Ты можешь, как [[Светлана Прокопьева|Света Прокопьева]], написать колонку — и получить за это [[Дело Светланы Прокопьевой|угрозу срока и огромный штраф]]. Они всевсё равно будут нас преследовать, у них просто все больше и больше появляется рычагов.

'''Д. Г.''': То есть, для преследования журналистов властям достаточно желания их преследовать, а повод они найдут?

'''Г. Т.''': Да! Я, которая всегда пожимала плечами и говорила, что если захотят убить, то убьют, себя сейчас ловлю на том, что читаю «Медузу» (уже в публикации), пишу главному редактору: «Нам за это прилетит или нет, вы это показали юристу?» — и при этом понимаю, что «показать это юристу» вообще не имеет никакого значения. Это для меня такое плацебо, что я, по крайней мере, показала юристу, но это же ничего не значит совсем! Они принимают эти законы не чтобы «всех и сразу», а чтобы «каждого в любой момент по любому поводу». И поэтому ты идешь по минному полю. Мы, все независимые медиа — [[Штрафные воинские подразделения|штрафбат]], идущий по минному полю. Кто подорветсяподорвётся — тот подорветсяподорвётся, кого судьба и удача спасут, того спасут. Потому что они и в законы могут написать все, что угодно, и решения принимают не на основании законов. Мы-то их будем соблюдать, но они их соблюдать не собираются.

{{Категории|Meduza.io|Азия|Генеральная прокуратура Российской Федерации|Европа|Журналистика|Журналистика России|Журналисты|Политика|Политика России|Права человека|Права человека в России|Право|Право в России|Преступность и право|Прокуратура Российской Федерации|Россия|Свобода печати|Свобода печати в России|Свобода слова|Свобода слова в России|СМИ|Средства массовой информации на русском языке|Средства массовой информации России|}}